Читать книгу - "Другая хронология катастрофы 1941. Падение «сталинских соколов» - Марк Солонин"

Выдали нам каждому по винтовке и по десять патронов, научили заряжать, собирать, разбирать, чистить. Дошли до границы с СССР (РСФСР) в Голышево. Там жуткий бардак. Граница-то с «братской Латвией» весь этот год была закрыта, а приказ открыть её не поступил. Майор за пистолет: «Мать вашу так, скот племенной на восток гнать надо!» – а у пограничников тоже винтовки имеются. В конце концов начальство покумекало и приказало привести колхозников из ближайшей деревни – забрать скот.

Это был какой-то ужас! Несмотря на жаркий летний день, пришли мужики и бабы в грязных, рваных ватниках. На ногах какие-то опорки, лапти. Невозможно отличить мужчин от женщин. Лица чёрные, жёваные, с беззубыми, ввалившимися ртами. Ото всех жутко смердит. Многие пьяны. Курят вонючий самосад, заворачивая его в газету. Ничего подобного, такой нищеты и рабства, мы в жизни не видели. Это были люди не из другой страны – с другой планеты. На нас, на только что начавшуюся войну и на этих коров им было абсолютно наплевать. Они лютой ненавистью ненавидели «собственных», т.е. колхозных, коров, сам колхоз, товарища Сталина и его «советскую власть», которая довела их до такой жизни…

К тому времени немцы перекрыли главную дорогу Варшава – Ленинград, и обезумевшая от страха толпа бросилась на нашу погранзаставу. Толпа эта состояла из партийных работников всех уровней и уцелевших руководителей НКВД и милиции. Это я, как свидетель, категорически заявляю. Драпала вся эта свора с такой потрясающей силой, что смяла границу, как будто пограничников там никогда и не было…»

Конечно, воспоминания одного из рядовых свидетелей событий могут быть названы «предвзятыми», «односторонними», «нетипичными». Однако описанное выше вполне совпадает с записью от 23 июня 1941 г. в Журнале боевых действий (ЖБД) немецкой Группы армий «Север»: «В течение целого дня противник уклонялся от боя и под прикрытием более или менее сильных арьергардов продолжал отход». (59) В тот же день, 23 июня, отнюдь не «рядовой», а начальник Генерального штаба вермахта генерал-полковника Ф. Гальдер записывает в своём знаменитом дневнике:

«Местные переброски наземных войск и авиации [противника] являются вынужденными и предприняты под влиянием продвижения наших войск, а не представляют собой организованного отхода с определёнными целями. О таком организованном отходе до сих пор как будто говорить не приходится. Исключение составляет, возможно, район перед фронтом группы армий «Север», где, видимо, действительно заранее был запланирован и подготовлен отход за реку Западная Двина. Причины такой подготовки пока установить нельзя». (17)

Не будем слишком строги к «битому гитлеровскому генералу». Наши советские историки и за полвека не смогли установить «причины такой подготовки»…

26 июня 1941 г., пройдя за четыре дня 300 км, 56-й моторизованный (танковый) корпус Манштейна захватил Даугавпилс (Двинск) и мост через Даугаву (Западную Двину). К концу июня стратегический рубеж реки Даугава был взят немцами на всём протяжении от Даугавпилса до Риги. Задача, которую по условиям предвоенных командно-штабных игр «западные» должны были решить за месяц (и что «восточные» им – по результатам тех же «игр», – конечно же, не позволили), на практике была решена за неделю. Упорное сопротивление разрозненных частей и подразделений 2-й танковой дивизии, 9-й противотанковой артбригады, 12-го и 21-го мехкорпусов смогло лишь на несколько дней или часов затормозить на ряде направлений триумфальный марш вермахта по Прибалтике. Что же касается штаба Северо-Западного фронта, то он уже 29 июня «перебазировался» в Псков и 5 июля – в Новгород.

26 июня в районе Даугавпилса сдался в плен начальник Оперативного отдела штаба С-З.ф. генерал-майор Трухин (в дальнейшем Трухин активно сотрудничал с немцами, возглавил штаб власовской «армии» и закончил свою жизнь на виселице 1 августа 1946 года). Начальник штаба фронта генерал-лейтенант Клёнов и командующий ВВС фронта генерал-майор Ионов были арестованы летом 41-го и позднее расстреляны. 5 июля 1941 г. за подписью вступившего в исполнение обязанностей начальника штаба Северо-Западного фронта генерал-лейтенанта Ватутина (накануне войны – начальник Оперативного управления, заместитель начальника Генштаба Красной Армии) вышла «Инструкция по борьбе с танками противника», в которой предписывалось «заготавливать грязь-глину, которой забрасывают смотровые щели танка». (18) Кидаться грязью и глиной предстояло войскам фронта, который – по вполне официальным данным современных российских военных историков – с 22 июня по 9 июля 1941 г. смог потерять 2523 танка, 3560 орудий и миномётов, 341 тыс. единиц стрелкового оружия. (19, стр. 368)

В составе ВВС Прибалтийского ОВО (будущего Северо-Западного фронта) накануне войны было 5 авиадивизий. Четыре из пяти дислоцировались в полосе от границы до р. Даугава, т.е. на территории Литвы и Юго-Западной Латвии. В глубине территории округа, в Эстонии, на расстоянии в 500 – 600 км от границы находилась 4-я смешанная (по фактическому составу – скорее бомбардировочная) авиадивизия. Сразу же отметим, что никакого «базирования авиации у пограничных столбов» не было и в помине. Основные силы авиации ПрибОВО были сравнительно равномерно размещены в 300-км полосе от границы до реки Даугава. Лишь два (из 58) аэродрома – Немаюцай и Перлон – находились ближе 50 км от границы.

Напротив, противник – так же как и на других участках Восточного фронта – использовал весьма малое число аэродромов[2]и максимально приблизил свою авиацию к зоне будущих боевых действий. Его истребительные группы базировались не далее 15 – 20 км от границы, а группа II/JG-27 на аэродроме Бержники (Berzniki) в «сувалкском выступе» действительно находилась в нескольких километрах от «пограничных столбов» и теоретически могла быть подвергнута обстрелу обычной дивизионной артиллерии. Даже бомбардировочные эскадры в Восточной Пруссии развёртывались не далее 20 – 30 мин. полёта на крейсерской скорости от границы: KG 76 в районе Gerdauen (ныне посёлок Железнодорожный), 120 км до границы и KG 77 в районе Heiligenbeil (ныне Мамоново), 160 км до границы.

По самой минимальной оценке (не считая формирующиеся «двухсотые» авиаполки и не учитывая наличие в районе Новгорода 1-го авиакорпуса дальней авиации, т.е. двух авиадивизий, на вооружении которых числилось 274 бомбардировщика), группировка советских ВВС в Прибалтике насчитывала 17 авиаполков (8 бомбардировочных, 8 истребительных, 1 штурмовой), 790 боеготовых экипажей, не менее 870 исправных боевых самолётов (340 бомбардировщиков, 530 истребителей и штурмовиков). Что совсем немало – не только в сравнении с численностью противника (1-й Воздушный флот Люфтваффе, 8 авиагрупп, порядка 350 боеготовых самолётов), но и в сравнении с силами авиации других приграничных округов. В частности, ВВС ПрибОВО по всем количественным показателям превосходили ВВС Одесского округа, перед войсками которого в будущей войне ставились отнюдь не оборонительные задачи.