Читать книгу - "Конец XIX века. Власть и народ - Вольдемар Балязин"

Спасение Франции и балканских народов

Между тем события в Европе развивались таким образом, что уже весной 1875 года царь вынужден был поехать в Берлин. К тому времени Франция уже выплатила Германии чудовищную контрибуцию в 200 млн золотых франков и, более того, сумела не только восстановить, но и значительно увеличить свою военную мощь. Этим чрезвычайно обеспокоился Бисмарк, полагавший, что если Германия еще раз не разгромит Францию, то сама станет ее жертвой. Чтобы такого конфликта не произошло, Александр в конце апреля и направился в Берлин. Екатерина Михайловна поехала вместе с ним. Царь остановился в русском посольстве на Унтер-ден-Линден, а княжна поселилась в соседнем отеле.

Первым делом Александр явился к кайзеру и решительно заявил старику Вильгельму, что он не потерпит нападения на Францию. Вильгельм, не признаваясь в агрессивных замыслах, закончил беседу тем, что переадресовал царя к своему канцлеру. Приняв Бисмарка на следующий день, Александр столь же категорично заявил ему, что Россия в случае войны Германии с Францией не останется нейтральной. Бисмарк понял всю серьезность этого заявления и не только пообещал оставить Францию в покое, но и на самом деле прекратил по отношению к ней враждебные действия. Однако, не дав затянуться одному узлу международных противоречий, Александр не смог предотвратить затягивания другого узла – многовекового русско-турецкого соперничества на Балканах, где Россия традиционно выступала защитницей, а Оттоманская Порта – угнетательницей православных славян и греков.

Освобождение Болгарии

Все началось с того, что в апреле 1875 года почти стихийно поднялось крестьянское восстание в Болгарии, которое к лету было безжалостно подавлено турками. Это вызвало необыкновенно сильное сочувствие к братьям-болгарам, а затем и к другим славянским народам Балкан – сербам, черногорцам, боснийцам. Видный французский историк и крупный дипломат Жорж Морис Палеолог писал: «Красноречие Аксакова, Самарина, Каткова, Тютчева взволновало общественное сознание и оживило идеи панславизма. В опьяняющей атмосфере Московского Кремля говорили лишь о Византии, о Царьграде, Золотом Роге, Святой Софии и об исторической миссии русского народа. Вскоре все слои общества – от дворянства до крестьян и от интеллигенции до купцов – были охвачены националистическим бредом. Немногие уцелели от этой заразы. Еще меньше было тех, кто открыто с ней боролся». К числу тех, кто долго противостоял этому панславистскому дурману, принадлежал и Александр II. Однако сила общественного мнения была столь велика, что царь не мог более ей противиться, и 12 апреля 1877 года, во вторую годовщину начала Болгарского восстания, Россия объявила войну Турции.

В этот же день Бессарабская армия, находящаяся под командованием великого князя Николая Николаевича Старшего, перешла Прут и двинулась к Дунаю. Одновременно с ней в Армению вступила Кавказская армия, которой командовал другой брат царя – великий князь Михаил. В день начала войны Александр прибыл в Кишинев, где находились штаб его брата и его собственная Ставка и где проживали тысячи бессарабских болгар. Он сам подписал приказ о выступлении против турок и провожал войска, двинувшиеся в поход. А на следующий день к нему приехала Екатерина Долгорукова. Они провели вместе полтора месяца. 24 мая царь выехал к городу Зимнице на Дунае, где на следующий день должна была состояться переправа русских войск. Но состоялась она лишь через три недели – в ночь на 15 июня. Это объяснялось тем, что из-за сильнейших дождей, каких не было сорок лет, уровень Дуная поднялся на пять метров, и нужно было ждать, когда река войдет в свое русло и вернется к ординару.

Накануне переправы русских войск здесь же произошло сражение, которое многие суеверные солдаты и офицеры заранее считали обреченным на неудачу. Сражение у Зимницы происходило 13 июня, в нем участвовало 13 генералов, да и сам бой под Зимницей длился 13 часов. Однако в опровержение суеверных предположений сражение закончилось победой русских. И десантная операция, затем последовавшая, была хорошо подготовлена и не менее хорошо проведена. Александр переправился через Дунай вместе со вторым эшелоном, а уже через четыре дня саперы стали строить два гигантских моста – «Нижний», длиной в 1215 метров, и «Верхний» – в 1268 метров. 28 июля по обоим мостам началось интенсивное движение войск, которые через союзную Румынию шли на освобождение Болгарии.

Царь назначил командующим передовым отрядом генерала И. В. Ромейко-Гурко, показавшего себя выдающимся полководцем. Столь же блистательным военачальником был и командующий западным отрядом генерал Н. П. Криденер.

Передовой отряд генерала Гурко, состоявший всего из 12 тысяч солдат и офицеров, перейдя Дунай, стремительно бросился вперед и, разбив под Карабунаром турецкую конницу, 25 июня освободил древнюю столицу Болгарии Тырново, а еще через неделю прорвался через Балканы, пройдя Хайнкейским перевалом. Вскоре был занят и другой перевал – Шипкинский, ставший ареной длительных и тяжелых боев с быстро подошедшими сюда турецкими силами.

Александр шел по Болгарии вместе со своей армией. Английский военный атташе полковник Веллеслей, участник этого похода, доносил своему министру: «Царь Александр живет в разрушенном болгарском доме с земляным полом и земляными стенами. Он целые дни посещает раненых, появляясь лишь во время завтраков с двумястами своими офицерами в обширной военной палатке, воздвигнутой посреди поля… Александр выглядит усталым и осунувшимся. И хотя его заставило предпринять эту войну общенародное рвение, не было у него к ней личного вдохновения и был он глубоко озабочен оборотом, который принимала военная кампания».

Находясь рядом с боевыми порядками войск, Александр ежедневно писал Екатерине Михайловне обо всем, что с ним происходит, давая более откровенные оценки событиям, чем в других своих депешах. Так, в одном из писем он сообщал о величайших беспорядках, царивших в войсках благодаря великому попустительству Николая Николаевича, откровенно признаваясь: «Все эти недосмотры заставляют мое сердце обливаться кровью, и я с трудом сдерживаю слезы».

Царь плакал, а русская пресса захлебывалась от верноподданнического восторга, превознося успехи армии и применяемые ею новшества.

Например, в газете «Новое время» так описывались особенности русско-турецкой войны 1877-1878 годов: «Можно с уверенностью сказать, что теперешняя русско-турецкая война окажется, с научной точки зрения, не менее интересною, чем все предыдущие. Насколько можно судить наперед, крупную роль в ней суждено играть конным пионерам. В конные пионеры предполагается брать лишь самых смелых, ловких и решительных солдат. Легко вооруженные, верхом на быстрой лошади, они имеют при себе в мешке за поясом несколько фунтов пироксилина для динамита. Ничтожное количество последнего, положенное на рельсы и зажженное, достаточно, чтобы отнести несколько фунтов железа на большое расстояние и таким образом в одно мгновение испортить всю линию железной дороги. Всадник может слезть с коня, положить заряд под телеграфный столб, зажечь его и снова сесть на лошадь, – все это в течение одной минуты. Несколько бесстрашных наездников могут таким образом в самое короткое время порвать телеграфные проволоки и приостановить всякое сообщение в неприятельской стране».