Читать книгу - "Империя. Книга 1 - Константин Малофеев"

По словам историка А. Немировского, царя шумерской эпохи «можно описать как уполномоченного, ответственного перед богами и своим народом за ряд ключевых аспектов связи между ними… в глубокой древности, по мнению месопотамцев, связи богов и человеческих сообществ поддерживались без посредничества царя. Лишь позднее боги изобрели саму „царственность”, институт царской власти (шумерск. „нам-лугаль”), сочтя ее инструментом наиболее эффективного осуществления этих связей, и она „спустилась с небес”; тем самым боги упрощали и централизовали механизм своего взаимодействия с людьми, концентрируя его отныне вокруг фигуры царя, и снабжали людей наилучшим средством обеспечения социального порядка, поддержания культа и храмового строительства… Сакрализовывался лишь статус правителя, его „царственность”, но не его личность. „Царственность” была создана богами как нечто независимое от людей, вручалась ими царю как особый дар и могла быть в любой момент у него изъята, все время оставаясь самостоятельным объектом, отдельным от его личности. Между тем все уникальные возможности царя связывались именно с его „царственностью”, а не с ним самим»^[1].

В царских надписях Шумера и Аккада боги заботятся о «благополучии моей царственности», враги боятся «блеска моей царственности», покоренные «обнимают подножие моей царственности». Свойства власти приписываются не самому правителю, а его «царственности», которая существует в некотором смысле отдельно от правителя. Жезл и венец – инсигнии правителя – помещаются на престол как особые существа. Царственность становится здесь зримой и объективированной отдельно от царя. Если город проигрывал войну и «поражался оружием», то царственность переходила от него к победителю.

Иначе жили и понимали царскую власть семиты, обитавшие в Средней и Верхней Месопотамии. Там тоже развивались города и письменность, но сельское хозяйство базировалось на естественном орошении, важную роль играло пастушеское скотоводство. Семитские племена жили как большие патриархальные семьи во главе с царем – шарру, имевшим отеческую власть над сородичами. Семиты были повелителями не тесных городов, то и дело враждовавших друг с другом, а обширных степных просторов, которые естественным образом внушали своим владыкам идею единства на небе и на земле.

Таким образом, древнейший вариант царской власти напоминал власть отца в семье у семитов или воеводы – в общине у шумеров.

Считалось, что древнейшим государством, своего рода протоимперией в семитской Месопотамии был город Киш, власть которого простиралась и на шумерские города. «После того как потоп смыл страну и царственность была вновь ниспослана с небес, Киш стал местом престола», – говорилось в «Шумерском царском списке». Позднейшие владыки Междуречья охотно принимали титул «царь Киша», что понималось как «царь множеств», или «царь вселенной».

Однако пришло время, когда шумерские города не захотели подчиняться владыкам Киша и отложились от него. Они вели между собой войны, грабили друг друга, захватывая земли и каналы, но не стремились удержать их. То один из них, то другой относительно ненадолго возвышался, после чего неизбежно следовало падение. Таким образом, сколько-нибудь крупной державы у шумеров не сложилось. Объединения городов быстро рассыпались, их единство имело непрочный и временный характер. Важнейшим сплачивающим шумеров фактором было почитание священного города Ниппура, где почитался верховный бог Энлиль – «господин ветра».

Лишь в XXIV веке до Р.Х. шумеры попытались поставить над собой общего владыку – правителя Уммы и Урука Лугальзагеси, провозгласив его «царем страны». Он был сыном чародея, разгромил Киш и Лагаш и сжег их храмы, что было расценено многими как святотатство. По праву сильного Лугальзагеси контролировал 50 городов Шумера, но там продолжали сидеть местные правители.

Никаких признаков Империи в общественном строе шумеров отыскать невозможно. Однако созданная ими культура была оплодотворена имперским началом со стороны восточных семитов. Востоковед В. Емельянов отмечает, что именно афразийским правителям – семитам «в древности было свойственно стремление к унификации власти и политическому объединению страны, к обожествлению царя и жесткой иерархизации пантеона. Афразийское сознание любит единство непохожих феноменов, шумерское, напротив, предпочитает множество похожих и даже подобных друг другу вещей…»^[2]. Историк А. Ковалев высказывает ту же мысль: «Концепция унитарного государства была чужда нижнемесопотамскому менталитету и с трудом усваивалась им… Грандиозная фигура восточносемитского властителя, чуждого шумерским „энси” и „лугалям” как этнически, так и идеологически, стоит у начала следующей эпохи в истории Месопотамии и всей Западной Азии – эпохи „империй” или „деспотий”»^[3].

Выходец из восточносемитских народных низов, которому эпос приписывает чудесное происхождение, напоминающее историю Ромула и Рема, бывший когда-то виночерпием у царя Киша, а в будущем ставший известным под именем Шаруккин («Истинный царь»), возглавил сопротивление завоевателю Лугальзагеси. Он основал государство с центром в маленьком городе Аккаде, создал профессиональное войско из метких лучников и разгромил шумерские рати. Лугальзагеси был пленен и в оковах проведен через ворота храма Энлиля в знак того, что его царственность отнята и передана Шаррукину.

Сейчас мы называем этого владыку Саргон Древний, или Саргон Аккадский (2334–2279 гг. до Р.Х.^[4]). Его правление изменило историю не только Междуречья, но и всего мира. На свет появилась первая Империя. А Саргон стал первым императором.

САРГОН АККАДСКИЙ

(2334–2279 гг. до Р.Х.)

Ведя своих воинов от победы к победе, Саргон подчинил себе все Междуречье и Элам (историческая область на юго-западе современного Ирана, традиционно враждовавшая с Месопотамией), дошел до Ливанских гор и Малой Азии. В его руках объединились все земли «от верхнего моря до нижнего моря», то есть от Средиземного моря до Персидского залива.

Саргон завел постоянное войско. Воинов новой армии царь расселил вокруг Аккада. Снаряжением и продовольствием они полностью обеспечивались с государственных складов. В этой армии были генералы, офицеры, гарнизоны, топографическая служба, а возглавлял ее сам царь. Завоеванные города из независимых карликовых государств были обращены императором в составные части единой державы, а во главе их становились присланные из Аккада чиновники. Стены этих городов были срыты.