Читать книгу - "Кьеркегор - Шарль Ле Блан"

Переход от разума как силы конечной к разуму как силе бесконечной осуществил Фихте, превративший «я» в абсолютное самосознание, продуктом которого является окружающий мир. И, упоминая ту часть бесконечного, из которой состоит «я», Кьеркегор имеет в виду именно этот аспект романтизма.

В то же время идею бесконечного можно интерпретировать двояко.

Первый подход представляет ее в виде абсолютного разума, то есть движения духа, который неизбежно и неукоснительно продвигается вперед, от одной идеи или решения к другой, так что каждая последующая в обязательном порядке является продолжением предыдущей, из которой ее можно вывести априори, не прибегая к опыту. Этот подход, с рядом специфических для него различий, определяет то, что принято называть романтическим идеализмом, главными представителями которого были Фихте, Шеллинг и Гегель. С последним Кьеркегор и вступил в полемику. В первую очередь, как мы увидим чуть позже, он критиковал стремление рассматривать человека лишь частью философской системы, утверждая, что философские умопостроения не могут заменить собой личностный опыт.

Второй подход усматривает в бесконечном чувство, отражение безграничной, не подлежащей определению свободы, выходящей за рамки любых правил и норм. Свое выражение эта свобода находит в видах человеческой деятельности, самых близких сфере эмоций – искусстве и религии. Ключевыми поборниками этого подхода были Новалис^[5], Фридрих Шлегель и Фридрих Даниэль Эрнст Шлейермахер. Подобный романтизм Кьеркегор унаследует в своем анализе эстетики (см. § 2.4.1.1), заимствуя его у Шлегеля. В итоге музыка, например, превращается у него в чистую, бесконечную субъективность. Романтическое бесконечное религиозного чувства подтолкнуло его к радикализации отношений между верующим и Богом, понимаемых как бесконечная трансцендентность.

Последней характерной чертой романтизма является ирония, играющая первостепенную роль в трудах Кьеркегора. Помимо прочего, именно иронии посвящена его диссертация на соискание докторской степени. С точки зрения романтизма чувства конечное, например, произведение искусства в виде иконы, является проявлением бесконечного. Икона, живописующая Бога, представляет собой конечный предмет, физически выражающий концепцию бесконечного. В то же время образ Бога можно представить бесконечным количеством способов: в виде треугольника, луча света, голубя, пылающего на солнце куста. Из чего неизбежно следует вывод, что возможность представить бесконечное неисчислимым количеством способов является одной из его отличительных характеристик.

Причем ни одно из таких возможных представлений бесконечного нельзя назвать обязательным или главным. Бога, к примеру, совсем не обязательно изображать в том или ином конкретном облике, манера представления в данном случае не играет роли. А ирония как раз представляет собой интеллектуальную позицию, которая принимает во внимание этот факт, подчеркивает неадекватность между бесконечным и его проявлениями, считает несерьезными частные проявления бесконечного. В то же время ирония это не только осознание и критическое отношение к той или иной ситуации, в первую очередь она свидетельствует о состоянии духа, о состоянии «я», которое возвышается над миром и посредством ироничного мышления, выходящего за его рамки, преодолевает все концептуальные ограничения. Описывая позицию «эстетика», не желающего делать выбор между различными вариантами, Кьеркегор как раз имеет в виду позицию ироничного человека, который, осознавая свое превосходство, не видит необходимости делать выбор и в силу этого проходит мимо истинной жизни – романтизм, по правде говоря, действительно нередко впадает в мечтания.

Романтизм – это направление не только в философии или литературе. Глубочайшее влияние он начал оказывать, когда стал чем-то вроде культурной атмосферы, нашел конкретное воплощение в живописи, архитектуре, моде, выражениях разговорного языка и стал ассоциироваться с теми или иными точками на карте земли. С учетом этого становится понятным, что из Германии романтизм как философия и культурная тенденция со временем распространился и на Данию.

Первым германский романтизм принес в Скандинавию Адам Эленшлегер, работавший в тесном контакте с йенскими романтиками. После периода великого романтического подъема, длившегося примерно с 1800 по 1820 год, датская литература, частично вследствие поражения в войне с Англией, частично из-за банкротства Национального банка в 1813 году, постепенно движется к поэтическому реализму. Главным движителем этого процесса, вероятно, следует считать автора водевилей Йохана Людвига Хейберга. В 1822 году, когда он преподавал в университете Киля датский язык, на него «снизошло озарение» гегелевской философии, которую он впоследствии стал распространять у себя на родине. В датской культуре Хейберг был одной из ключевых фигур, и Кьеркегор постоянно на него ссылается, чаще всего чтобы поднять на смех. У Кьеркегора есть слова о том, как «прекрасным пасхальным утром профессор Хейберг проснулся и проникся философией Гегеля». Хейберг в высшей степени символизировал собой тенденцию заключить все накопленные человечеством знания в рамки единой системы.

Перенесемся в 1830 год. Вопрос взаимоотношений между теологией и философией еще громче заявляет о себе ввиду того, что романтизм, как мы уже видели, опирается на религиозное чувство. Новалис и Фридрих Шлегель, к примеру, намеревались основать новую религию и написать ее Библию. К тому же успех философии Гегеля оказал влияние на победу идеализма и распространение умозрительных теологических построений. Какова же роль Гегеля в развитии этой «умозрительной теологии», против которой так яро выступал Кьеркегор?

Здесь следует вернуться немного назад. Мы уже видели, что в соответствии с воззрениями романтизма, человеческий дух, то есть бесконечное, не может обрести воплощение в осязаемой форме, конечной по самой своей природе. Для выражения этой радикальной несопоставимости романтическое искусство прибегает к иронии. И хотя произведение искусства не в состоянии выразить всеобъемлющее, оно все же может способствовать интуитивному его восприятию, что свидетельствует о чрезвычайной роли, которую играет творец, отстаивающий идеи романтизма.

Неспособность выразить всеобъемлющее и болезненное напряжение к бесконечному – вот в чем заключается удел несчастного сознания. Гегель желает снять с него все ограничения и барьеры, предлагая считать религию той сферой, которая помогает перейти от субъективного и интуитивного восприятия бесконечного к его объективному представлению.

Если описать этот ход в двух словах, то, с точки зрения Гегеля, достижения и творения человека нельзя рассматривать в отрыве от сфер его жизнедеятельности – искусства, религии, политики и иных сфер, в которых в зависимости от конкретной области и эпохи находит выражение содержащаяся в них рациональность. Все эти сферы имеют смысл только взятые вместе и в совокупности с диалектическими законами развития образуют систему. Таким образом, по убеждению Гегеля, философия должна рассматривать любые эмпирические определения (человек, творение, произведение искусства) не обособленно, а в неразрывной связи с тем, что им предшествует и что за ними следует. Что же касается реальной жизни, то здесь философия всегда должна выдвигать на первый план диалектику, состоящую из трех ключевых моментов – определения, противоречия и опосредования^[6]. Иными словами говоря, она должна определять бытие как будущее.