Читать книгу - "Повседневная жизнь благородного сословия в золотой век Екатерины - Ольга Игоревна Елисеева"

Так проходили дни Екатерины, насыщенные и вместе с тем удивительно размеренные в своем течении. Она исключительно много успевала. Записки близко знавших ее лиц не содержат никаких следов рассеянности, погруженности императрицы в бесконечные чувственные удовольствия, той самой скандальности, которой переполнена бульварная литература о «Северной Мессалине».

Этот парадокс давно озадачивал исследователей. Рассматривая заметки статс-секретаря Храповицкого, А. Г. Брикнер, крупнейший биограф Екатерины II позапрошлого столетия, писал: «Общее впечатление, производимое личностью государыни при чтении и разборе дневника, нисколько не соответствует той характеристике, которая встречается в сочинениях историков-памфлетистов Массона, Гельбига, Сальдерна, Кастера. Она выигрывает в наших глазах; мы можем составить себе весьма благоприятное мнение не только об умственных, но также и о душевных качествах императрицы»^[222].

Брикнеру вторил польский писатель-эмигрант Казимир Валишевский, работавший в конце XIX века во Франции: «Те, кто представляет себе жизнь Екатерины вечной оргией, будут в большом затруднении указать хотя бы на один такой факт… Но дворцы Петербурга и Царского Села не скрывали ли укромных уголков, располагавших к менее похвальному времяпрепровождению? Мы этого не думаем по причинам, зависящим как от характера, так и от уклада частной жизни императрицы, скандальной внешнею, показною стороной, чересчур всегда откровенною… Фавориты, конечно, занимали большое место… в ее жизни, но в ней было место и для семейной женщины — тихой и кроткой, какою была Екатерина»^[223].

Тем не менее шлейф скандальных слухов тянулся за императрицей всю жизнь. Завсегдатай малых эрмитажных собраний с 1785 года граф Сегюр писал: «Кроме праздничных дней, обеды, балы и вечера были немноголюдны, но общество в них было не пестрое и хорошо выбранное; они не были похожи на пышные наши рауты, где царствует скука и беспорядок»^[224]. Именно эти собрания французский памфлетист Ш. Массон называл «оргиями». Хотя само участие в них членов царской семьи, иностранных дипломатов и таких строгих блюстителей нравственности, как княгиня Дашкова, должно было бы послужить гарантией соблюдения приличий.

Массон писал о пожилой Екатерине буквально следующее: «Между тем ее похотливые желания еще не угасли, и она на глазах других возобновила те оргии и вакхические празднества, которые некогда справляла с братьями Орловыми. Валериан, один из братьев Зубова, младший и более сильный, чем Платон, и здоровяк Петр Салтыков, их друг, были товарищами Платона и сменяли его на поприще, столь обширном и нелегком для исполнения. Вот с этими-то тремя развратниками Екатерина, старуха Екатерина проводила дни, в то время, когда ее армии били турок, сражались со шведами и опустошали несчастную Польшу, в то время, как ее народ вопиял о нищете и голоде и был угнетаем грабителями и тиранами.

Именно в эту пору вокруг нее сложилось небольшое интимное общество, в которое входили фавориты, придворные и самые надежные дамы. Этот кружок собирался два или три раза в неделю под названием малого эрмитажа. Сюда часто являлись в масках; здесь царствовала великая вольность в обхождении: танцевали, разыгрывали пословицы, сочиненные Екатериной, играли в салонные игры, в фанты и в колечко… Иностранные послы, пользовавшиеся благосклонностью государыни, бывали иногда допускаемы в малый эрмитаж: главным образом, Сегюр, Кобенцель, Стединг и Нассау удостаивались этого отличия. Но впоследствии Екатерина устроила другое собрание, еще более тесное и таинственное, которое называли маленьким обществом. Три фаворита, о которых мы говорили, Браницкая, Протасова, несколько доверенных горничных и лакеев были его немногочисленными участниками. Там-то и справляла Кибела Севера свои тайные мистерии»^[225].