Читать книгу - "Харун Ар-Рашид и времена "Тысячи и одной ночи" - Андре Кло"

Однако эта война оказалась тяжелой для всех. Если Харун и победил своих противников, то он также оставил в Анатолии убитых и пленных. Их количество нам неизвестно, однако оно было достаточно значительным, чтобы арабские историки упомянули об обмене пленными, «для которых были воздвигнуты высокие темницы». Походы на Анатолийское нагорье с его резким климатом всегда были трудными, и после них в руках неприятеля всегда оставались пленники, иногда в огромных количествах.

Какие бы поражения ни терпел Никифор почти в каждом столкновении с халифскими войсками, он, тем не менее, не сложил оружия, хотя ему хватало проблем внутри империи. Не надеялся ли он разрешить их, одержав победу над мусульманами? Или же боялся, что Аббасиды, в то время находившиеся в расцвете своего могущества, начнут крупномасштабное наступление на Константинополь, и на этот раз оно окажется решающим? Развитие судостроения, начатое по приказу Харуна^[103], не могло не волновать василевса, осознававшего, какую опасность представляло бы для его столицы одновременное нападение с суши и с моря^[104]. Аббасидская империя, не знавшая недостатка ни в чем, была в состоянии вооружить и экипировать столько воинов, сколько требовалось для войны с неверными. Харун мог в любой момент двинуть на Анатолию свои войска из крепостей, сооруженных по его приказу вдоль границы, а потом отвести их назад, под защиту мощных стен авасим. Вероятно, искушение увенчать Аббасидов славой, завладев самым желанным местом во всей вселенной, было огромным для всемогущего властелина мира. Никифор, безусловно, осознавал угрозу. Тогда в чем причина его неоднократных нападений и беспрестанных наскоков на аббасидские войска, совершаемых в тот момент, когда его собственная армия находилась в далеко не лучшей форме? Существует лишь одно объяснение: он стремился показать арабам, что операции на территории суровой и враждебной Анатолии практически всегда сопряжены с риском, а его солдаты, набранные из местного населения, способны нанести им тяжелые потери — одним словом, отбить у халифа желание начать большой поход на запад и север, или, по крайней мере, отсрочить его.

Его расчет, безусловно, не был ошибочным. Однако опасениям василевса, по крайней мере, в тот момент, не суждено было исполниться. Тревожные события в Хорасане, ставшие следствием плохого управления наместника Али ибн Исы, отвлекли внимание Харуна от Пропонтиды и Босфора. Прервав военные действия в Малой Азии, он отправился в восточные провинции, где ничего не сумел исправить. Однако Никифор воспользовался этой передышкой, чтобы восстановить крепости, разрушенные арабами в ходе их предыдущих набегов.

Праведный халиф на войне

В мае 806 г. халиф снова отправился на войну. На этот раз к выступлению готовилась крупная экспедиция. Он собрал 135 000 воинов регулярной армии из состава абны и аббасийи, солдат провинциальных частей, добровольческих и иррегулярных войск. Стремился ли Харун оттянуть на себя как можно больше войск неприятеля, чтобы разбить их и затем двинуться к Босфору? Или его единственной целью было как следует разорить Анатолию, превратив ее в пустыню?

Отряды были сосредоточены вокруг крепостей авасим, 11 июня 806 г. армия пересекла границу в своем обычном порядке, которому следовала и на стоянках, и на поле боя.

Впереди двигался авангард, затем правое крыло, за ним — центр, левое крыло и арьергард. Разведчики следили за местностью и сообщали о любом подозрительном движении. Участки для лагеря подготавливали заранее в местах, где можно было обеспечить безопасность и снабжение, и к моменту, когда прибывали основные части, авангард уже занимал необходимые позиции. На следующий день войска выступали в направлении следующей стоянки, выбранной по тому же принципу, и двигались тем же манером до поля битвы. По возможности, его старались определить заранее с учетом, в частности, особенностей местности, возможного наличия рек и ориентации по сторонам света, чтобы воинам не мешало солнце (часто прибегали и к астрологу, который всегда присутствовал в окружении монарха).

Во главе каждого отряда, хамиса, стоял старший офицер, который, в свою очередь, подчинялся приказам главнокомандующего, амира, назначаемого халифом и обладавшего абсолютной властью над своей армией. Мелкие подразделения, из десяти и ста человек, также подчинялись своим офицерам. Командир хамиса, как и современный военачальник, имеющий под командованием крупное формирование, был свободен в выборе тактики на поле боя — разумеется, в той мере, в какой он брал в расчет общий план верховного командования. В некоторых сражениях войска выстраивались в единую линию, в других — сражались мелкими группами.

В первом ряду находились лучники и арбалетчики со своим грозным оружием, размеры которого могли варьироваться. Лук, не выходивший из употребления с самой глубокой древности и применявшийся, в основном, иранцами, как в бою, так и на охоте, долгое время оставался оружием пехотинцев, пока, по примеру степных народов, им не овладели и всадники. Обычная у тюрков техника стрельбы из лука верхом на коне, которая долгое время обеспечивала им неоспоримое превосходство, распространилась сначала у иранцев, а затем и у арабов, которые, впрочем, так и не освоили это оружие в полной мере. Арбалет вошел в обиход в начале IX в. Тогда уже использовались трубки для метания маленьких стрел и баллисты, пробивавшие крепостные стены тяжелыми снарядами, которые за счет упругости или скручивания тетивы иногда улетали на 300 метров. Естественно, луки и арбалеты, находившиеся на вооружении пехоты, были легкими, чтобы с каждым из них мог управляться один человек.

Во второй линии стояли другие пешие части, вооруженные копьями или саблями из стали, называемой дамасской; их защитное вооружение состояло из небольших щитов, чаще всего деревянных или кожаных.

Позади пехоты находилась конница с длинными копьями, дротиками или саблями, а также появившимися под тюркским влиянием луками, из которых противника осыпали стрелами, призванными сломить его боевой дух. Как сообщают хронисты, «они производили действие, подобное чуме или пчелиному рою». Лошадь и всадник были защищены легкими доспехами: кольчугой, кирасой из стальных пластинок. Они были гораздо легче, чем аналогичное вооружение на Западе. Использовались также палицы, мечи и пр. Это оружие, вес, форма и действенность которого могли колебаться, не претерпело существенных изменений до времени крестовых походов и появления монголов. В целом, на Востоке оружие всегда оставалось легким.

В бою коннице отводилась решающая роль, которая сохранялась за ней вплоть до распространения огнестрельного оружия. Лучники и пехотинцы подготавливали атаку, делая один, два или три приступа, пока им не удавалось прорвать ряды противника. Другие войска в это время ждали наготове, чтобы остановить контратаку неприятеля и не дать восстановить строй. Затем в дело вступала конница. Всадники старались добраться до вражеской кавалерии, смешать ее ряды, увлечь ее в погоню за собой, а затем развернуться и разгромить. Эта тактика, позаимствованная у тюрков, была чрезвычайно действенной в войне с византийцами, которым было нечего ей противопоставить.