Читать книгу - "Сталинские соколы. Возмездие с небес - Станислав Сапрыкин"

Общая тревога для всех эскадрилий прозвучала в 4 часа утра. Через полчаса летчики собрались в штабе на инструктаж. Хауптман Брук зачитал специальное распоряжение фюрера для вооруженных сил. Рейх нападает на Советский Союз, чтобы защитить себя от возможной большевистской агрессии. Наша штурмовая Группа 77-й эскадры в составе 2-го Воздушного флота открывает Восточный фронт. Действуем из Польши в направлении Белостока и Слонима, поддерживаем с воздуха наших танкистов 2-й танковой группы, наступающей в Белоруссии.

После инструктажа мы поспешили на летное поле, где технический состав уже готовил самолеты к боевым действиям. Под гул прогреваемых моторов командиры эскадрилий поставили задачи на день.

Первые «Штуки» поднялись в воздух в 5 утра, когда окончательно рассвело. Вылет, в котором задействовали мой экипаж, назначен на 8.45. Силами двух звеньев или шести самолетов нам приказано нанести удар по русскому аэродрому.

Под брюхо Юнкерса подвешивают 250-килограммовую тонкостенную фугасную бомбу, под крылья цепляют еще четыре заряда по 50 килограммов. Ободрительно встряхнув меня за плечи, Карл привычно запрыгивает в кабину. Я завидую его опыту и хладнокровию. Стараюсь держаться спокойно, но волнение все же присутствует до того момента, пока не перемещаю сектор «газа» во взлетное положение.

Все, началось! Беру себя в руки, вот он план Байера в действии – лечу за боевым опытом!

Прекрасная погода, лето, позднее утро – все это делало наш вылет похожим на тренировочный.

На маршруте в воздухе все время снуют другие самолеты, достаточно много. истребители, бомбардировщики, каждая группа имеет собственное задание. Для большей надежности в сектор русского аэродрома направился эскорт из восьми «велосипедистов», так пилоты более тяжелых самолетов называют тонкие истребители Мессершмитта.

– Мы сегодня очень активны, – говорю Карлу по внутренней связи, выдерживая уверенный равнодушный тон, стрелок хранит молчание.

Полет достаточно продолжителен, но не так, чтобы бесконечно лететь без приключений. Мы давно пересекли границу большевиков. Где-то ниже и правее нас «Эмили» вели короткий бой с русскими. Мне интересно рассмотреть самолеты «иванов», но эскорт блестяще расправляется с противником, не подпустив к нам. Наконец ведущий сообщает, что мы над целью.

С высоты трех тысяч метров аэродром русских отлично виден. Он закрывает все наблюдательное окно. Выпускаю тормоза, убираю газ и переворачиваю «Штуку», повторяя действия остальных. Земля приближается с обычной скоростью. Несколько раз проверяю угол, стараясь пикировать вертикально, высота три тысячи метров оставляет достаточно времени для прицеливания. Внизу рвутся бомбы товарищей, уже вышедших из атаки. Освобождаюсь от груза метрах на восьмистах, так и не выбрав конкретную цель, я просто избавляюсь от четырехсот пятидесяти килограммов лишнего веса. Одновременно приходят две взаимоисключающие мысли. «можно еще пикировать» и «нет смысла рисковать». Под нами стоянка самолетов, они уже повреждены бомбами, упавшими раньше, видны отдельные очаги возгорания, мои боеприпасы обязательно попадут в центр стоянки.

На выходе из пикирования ищу звенья и, видя, пускаюсь вдогон, набирая высоту. Вокруг начинают стрелять зенитки, хлопки и вспышки окружают Юнкерс парадным салютом. Это кажется веселой игрой, пока одна из «Штук», летящая впереди и выше не получает прямое попадание, от нее отскакивает большой кусок обшивки или плоскости, самолет отвесно несется к земле. Только сейчас до меня доходит серьезность происходящего.

Нас хорошо тряхнуло взрывом, пока выбирались из зоны обстрела. Чей самолет сбит? Оставшаяся пятерка собирается и следует на аэродром, больше ничего не происходит, обратная дорога на базу кажется в два раза длиннее. Пытаясь анализировать собственные действия, ловлю себя на мысли, что не помню ни момент атаки, ни как отошла бомба, ни перегрузку на выходе. Первый вылет запомнился сильным огнем русских зенитчиков и потерей одного Юнкерса, а вот атака выглядит серой и не впечатляющей. Говорят, что эскорт заявил о шести сбитых ифанах. Выходит, нам больше следует опасаться зенитчиков, чем истребителей.

Меня поздравляют с первым боевым вылетом, но церемония скомкана из-за занятости личного состава, а также потери одного экипажа.

После обеда набиваемся в штабную палатку.

Сегодня нам предстоит еще один вылет в 15.15 на разрушение моста. Проверяю подвеску одной толстостенной пятисоткилограммовой бомбы и занимаю место в кабине. После взлета набираем три с половиной километра, нас сопровождает большой эскорт Мессершмиттов. Длительный день используется по максимуму, в воздухе опять много самолетов, одни возвращаются, другие идут на удары по наземным целям или охоту. Подбадривая друг друга, маневрируем, то пристраиваясь крылом к крылу, то выстраиваясь змейкой.

После пересечения большевистской границы мы несколько раз попадаем под огонь с земли. Плотность его невелика, возможно, у русских мало орудий. Снаряды взрываются в стороне от Юнкерсов, лишь один раз я услышал характерный хлопок, заставивший съежиться и вжаться в кресло – перед глазами возникает сбитый бомбардировщик.

Нойманн говорит, что надо разойтись и атаковать цель по очереди, анализируя результаты товарищей. Значит, мост где-то рядом, начинаю искать его под полом кабины, но не вижу. Летящие впереди переворачивают машины, я несколько мешкаю, закрываю жалюзи, переворот, я пикирую прямо на мост, но их два, расположенных недалеко друг от друга, один капитальный, другой выглядит временным. Выбираю тот, что ближе – временный, высота стремительно падает, я терплю, следя за альтиметром. высота пятьсот метров – пора! На выходе из пикирования попадаю в достаточно плотную облачность, откуда взялась эта кучевка в ясном небе?

Не рассматривая результат атаки, тяну вверх в сторону звена и точно выхожу в правильном направлении. Майер также не знает, попала ли бомба в мост, но с такой высоты я просто не мог промахнуться. Пристраиваюсь к звену, все самолеты в строю. Некоторые еще не избавились от груза, мост уничтожен.

После приземления меня вызывает командир эскадрильи.

– Ты блестяще поразил мост, – смеется Хайнц, – правда, это был не совсем тот мост, но нужный мы тоже разрушили, главное, все живы!

На сегодня все, первый день новой войны подходит к концу, завтра с рассветом начнется новая работа, если верить сводкам авиаразведки, наши танки подходят к Барановичам и Пинску. Работа на аэродроме Бяла продолжается и ночью, технический состав ремонтирует и готовит самолеты, экипажей, которым предстоят вылеты, это не касается, мы спим, как убитые.

В 7.30 мы уже в воздухе, обер-лейтенант Якоб ведет Вальдхаузера и меня на вражескую артиллерийскую батарею в район Слонима. Рядом летит еще одно звено. Глэзер, Грибель и Рикк.

Стоит устойчивый летний антициклон. С высоты в четыре тысячи метров открываются прекрасные виды, вначале восточная Польша, затем западная Россия.

На окраинах Слонима замечаем батарею, русские не успели ее замаскировать, очень спешили, орудия могут угрожать нашим мотоциклистам и танкам. Ориентир – мост. Начинаем атаку. Авиации большевиков в воздухе нет, огонь с земли слаб, поэтому мы может развернуться и осмотреть местность. Под нами русские гаубицы. Сброшенные бомбы не наносят противнику серьезного урона, похоже, что из строя выведены два трактора-тягача. По очереди мы несколько раз пикируем на орудия, но даже не открываем огня, пулеметы 7,92 мм не способны повредить гаубицы, имитация атаки носит психологический характер, расчет разбегается, а значит, некоторое время артиллерия будет молчать, дав нашим частям пересечь мост. Пытаемся выбрать цели для пулеметов, но пехоты противника в полях перед Слонимом нет. В Бялу возвращаемся поодиночке, мы – первый раз самостоятельно добираемся на базу. Потерь нет.