Читать книгу - "Тито и товарищи - Йоже Пирьевец"

Осеннее наступление, приведшее к краху «советской республики» в Ужице 29 ноября 1941 г., стало для Тито суровой школой, ведь оно разрушило иллюзию о прочности позиций партизан в этой местности. Кроме того, он совершил ошибку, так как старался проявить себя перед Хадсоном как военачальник. Он послал для защиты Ужице на Кадиньячу, один из подступов к городу, батальон партизан, хотя было ясно, что сдержать наступление невозможно. Все они погибли при столкновении с немецкими танками. Миф поднял Кадиньячу на уровень партизанских Фермопил^[470]. Поскольку Тито недооценил ударную силу вермахта, партизанские отряды покинули Ужице в последний момент. Начался такой хаос и ужас (немцы танками давили раненных партизан или сбрасывали их в реку и там расстреливали), что Драгойло Дудич, первый председатель Главного народно-освободительного комитета Сербии, открыто выступил против Тито из-за его методов командования и из-за того, что он напрасно посылал людей на смерть^[471].

К тому же Тито настолько потерял голову, когда убегал, что никто, даже его адьютант Митар Бакич, не знал, где он. На его счастье, немцы преследовали его отряды только до разделительной границы по реке Увац между их и итальянской оккупационными зонами ^[472]. Хотя телеграмма «Деду» от 1 декабря 1941 г., в которой Тито просил об оказании военной помощи, упомянув, что в его распоряжении три аэродрома, дошла до Сталина, Молотова и Берии, отклика на нее не последовало^[473]. Тогда немцы были под Москвой, и перед советскими руководителями стояла задача помочь самим себе. Вследствие поражения партизан в Сербии казалось, что судьба всего югославского движения сопротивления висит на волоске. «У нас не было настоящей обороны, – говорил Кардель, – и мы ловили партизан поодиночке, чтобы задержать немцев на границе Златибора хотя бы на такое время, чтобы мы смогли эвакуировать раненых»^[474].

7 декабря 1941 г. в селе Дреново в Санджаке, на заседании Политбюро, в котором приняли участие Кардель, Ранкович, Джилас, Жуйович и Лола Рибар, Тито в приступе малодушия подал в отставку (неизвестно, с поста Верховного главнокомандующего или также и с поста Генерального секретаря партии). Конечно, его отставку не приняли, аргументируя это тем, что в Москве не поймут такого решения и подумают, что в КПЮ произошел раскол. Ранкович добавил, что, если он уйдет в отставку, то и все остальные должны будут это сделать^[475]. «Во время войны Тито много раз впадал в серьезные депрессии и был деморализован <…>. Однако он быстро пересматривал ситуацию, быстро принимал решения и энергично претворял их в жизнь», – отмечал Ранкович^[476]. Так произошло и в тот раз, несмотря на то что ситуация была действительно катастрофической – Тито тогда имел в своем распоряжении менее 1500 бойцов. Но революционный дух руководителей КПЮ не был сломлен: в свете недавних событий они пришли к выводу, что на смену вооруженному сопротивлению иноземным оккупантам пришла классовая борьба между крестьянами и рабочими с одной стороны и буржуазией – с другой. Поскольку, по их мнению, близился военный и политический крах Гитлера (о чем свидетельствовали последние успехи советских войск, остановивших наступление немцев под Москвой), переход ко второму этапу революции становился всё более актуальным. Это, в соответствии с учением Ленина и Сталина, утверждал Эдвард Кардель. Они были убеждены, что империалисты хорошо это понимают: именно поэтому Великобритания всё еще не открыла в Европе второй фронт, но пытается – о чем свидетельствует нападение четников на Ужице – сплотить реакционные силы и направить их против революционеров и сил прогресса. Так что нужно продолжить борьбу с оккупантом и одновременно свести счеты с местным классовым и «великосербским» врагом^[477].

В соответствии с этими искаженными идейными конструктами, в правильности которых, по всей видимости, не усомнились даже тогда, когда получили известие, что Соединенные Штаты вступили в войну на стороне Великобритании и Советского Союза, Тито и его товарищи 21 декабря 1941 г., в день рождения Сталина, сформировали в селе Рудо Первую пролетарскую ударную бригаду (впоследствии – дивизия), которая должна была стать ударной силой освободительного и социального движения. В связи с тем, что многие партизанские отряды перешли на сторону четников или рассеялись по лесам, поскольку их члены хотели остаться вблизи своих деревень, они решили сформировать боевой костяк, на который могли полагаться, ведь имелись «прекрасные отряды рабочих Сербии». «Вспоминаю <…>, – говорил Кардель, – что, когда мы еще находились на Златаре в Санджаке, мы устраивали там своеобразные парады как подготовку к формированию бригад <…>. Была ужасная метель и сильный мороз, но полуголые и полубосые люди, измученные страшными походами, маршировали в колоннах и пели с невероятным пылом»^[478]. Они несли красное знамя с серпом и молотом, ведь, как писал Тито, «по сути, это были вооруженные силы партии»^[479].

В Первую пролетарскую бригаду не принимали крестьян, большинство ее составляли члены партии и СКМЮ, поскольку она должна была стать основой регулярной революционной армии, отличной от партизанских отрядов^[480]. По мнению Эдварда Карделя, это решение сильно повлияло на дальнейшее развитие движения сопротивления. «Создание Первой пролетарской бригады существенно изменило политическое и военное положение в Боснии, что дало возможность относительно быстро компенсировать негативные политические последствия падения Ужицкой республики новыми успехами.