Читать книгу - "Жрецы и жертвы холокоста. История вопроса - Станислав Куняев"

«20 января в Берлине состоялась Ванзейская конференция. Хотя предусматривалась акция «вытеснения» евреев на Восток с упоминанием о «естественном» отборе в процессе труда, никто не говорил о промышленной ликвидации. В последующие дни и недели не было ни звонка, ни телеграммы, ни письма в строительное управление Освенцима по поводу установок, предназначенных для этой цели».

Даже в своей итоговой хронологии Клод Прессак пишет рядом с датой 20 января 1942 г.: «Ванзейская конференция о вытеснении евреев на Восток», стр. 114. Таким образом вместо «уничтожения» речь идёт о «вытеснении».

Из сохранившихся листков протокола Ванзейской конференции: «В ходе окончательного решения евреи будут направлены на Восток для использования их труда. Женщины будут отделены от мужчин. Евреи, способные работать, будут направлены большими колониями в районы, где производятся крупномасштабные работы, на строительство дорог, и, вследствие этого, несомненно, большое число погибнет в результате естественного отбора.

Те, что в конце концов останутся и, несомненно, будут представлять собой самый сильный элемент, заслуживают соответствующего обращения, так как они являются результатом естественного отбора, и их освобождение должно рассматриваться, как появление зародыша нового еврейского движения (как показывает исторический опыт)» Роже Гароди в своей книге «Основополагающие мифы израильской политики» приводит множество документов, доказывающих, что под «окончательным решением еврейского вопроса» нацисты понимали изгнание, вытеснение, выселение европейских евреев из Европы.

«Поражение Франции открыло перед нацистами новые перспективы. Для окончательного решения еврейского вопроса можно было использовать французскую колониальную империю. После перемирия, заключённого в июне 1940 года возникла идея высылки всех евреев на Мадагаскар. В мае 1940 года Гиммлер в докладной записке, озаглавленной «Несколько мыслей об обращении с враждебными лицами на Востоке» писал: «Я надеюсь, что все упоминания о евреях будут окончательно вычеркнуты после эвакуации всех евреев в Африку или в колонии».

Но «Мадагаскарский проект был временно отложен, так как «война против Советского Союза позволила нам располагать новыми территориями для окончательного решения. Вследствие этого фюрер решил изгнать евреев не на Мадагаскар, а на Восток» («А. Гитлер, Монологи. 1941–1944. изд. Альбрехт Краус. Гамбург 1980 г.)

Но история — есть история, документ — есть документ, а фильм — есть художественное произведение, опирающееся на сценарий, на сочинённые диалоги, на игру актёров, выполняющих то или иное идеологическое задание.

Актёры телефильма о Ванзейской конференции (почему-то показанного глубокой ночью), играющие Гейдриха, Эйхмана, главного прокурора гитлеровского Рейха, офицеров СС, нацистских юристов — авторов нюрнбергских расовых законов в своих диалогах убеждают друг друга в необходимости уничтожения европейского еврейства. Но нельзя при этом забывать, что такого рода разговоры Гейдриха с Эйхманом имеют историческую основу не большую, нежели разговоры Артаксеркса с Аманом или Эсфири с Мордехаем из книги «Эсфирь».

Однако следующий, тоже якобы документальный фильм, показанный по российскому TV в том же 2008 году, — переплюнул по грандиозности замысла ванзейскую «художественную» стряпню и был посвящён уже абсолютно легендарному сюжету — плану сталинской депортации в 1953 году всех евреев Советского Союза в концентрационные лагеря Сибири и Дальнего Востока.

В ночь с 25 на 26 марта 2008 года по программе «Культура» был показан фильм о подготовке этого преступления. Автором и комментатором фильма был известный советский журналист Аркадий Ваксберг.

Сначала в фильме зашла речь о таинственном письме в «Правду», осуждающем «врачей-отравителей». Письмо это, по словам Ваксберга, согласно воле Сталина должны были подписать известные еврейские писатели и общественные деятели. Голос Ваксберга вещал с экрана о том, как отнеслись советские евреи к письму.

«Маргарита Алигер рассказала мне: «Было очень страшно, я безропотно подписала это письмо».

Понятно, почему именно М. Алигер было предложено поставить свою подпись под письмом: с 1937 по 1953 годы она внесла огромный вклад в поэтическую Сталиниану. Открываешь любую её книгу тех лет и читаешь: «приезжай, товарищ Сталин, приезжай, отец родной», «гул сталинских животворящих лет», «зашумит словно море кремлёвский дворец — это встретит вождя Девятнадцатый съезд», «Ленинские горы, Сталинские годы, Коммунизма ранний, ранний час» и т. д. и т. п. без конца. Конечно, тут подпишешь безропотно.

Павел Антокольский: «Подписной лист сначала подписал я, потом Гроссман, — я знаю теперь, что чувствует кролик перед удавом». А куда было деваться Павлу Григорьевичу, лауреату Сталинской премии, если он в 1937 году сочинил от сердца стихотворную книгу «Ненависть», воспевающую «сталинские репрессии»? Сталинские чиновники, конечно же, знали, кому предложить этот документ на подпись. И в Гроссмане, тоже официозном писателе 30-х годов, прославившем в книге «За правое дело» и Сталина, и советскую власть и нашу победу, они, видимо, не сомневались.

А кстати, можно было и отказаться, как отказался подписать письмо Лазарь Каганович или Вениамин Каверин: «Я сообщил Хавенсону (журналист, сборщик подписей. — Ст. К.) по телефону, что письмо подписывать не буду». Конечно, это могло вызвать недовольство у функционеров, собиравших подписи, но за это не арестовывали, не пытали и на Колыму не ссылали. Каверин, не самый знаменитый и храбрый среди писателей, почему-то не почувствовал себя «кроликом перед удавом». Кстати, и Леонид Леонов в 1934 году, когда Генрих Ягода собирал писательскую компанию для поездки на Беломорканал для создания культовой чекистской книги о строительстве, отказался от этой поездки, и ничего с ним не случилось. А почти все остальные, кто согласились, через три года в 1937-м охотно давали согласие подписать любые письма. Главное ведь в том, чтобы публично согрешить один раз, а дальше легче: «ещё раз, ещё раз, ещё много-много раз…»

Однако фильм о депортации продолжался, и А. Ваксберг продолжал вещать «закадровым голосом»:

«Евгений Долматовский рассказывал: «Мне звонил Давид Заславский, требовал подписать письмо». И Давид Заславский знал, кому звонить, поскольку всем было известно, что в 1937 году молодой поэт Долматовский публично отказался от своего отца — «врага народа».

«Марк Рейзен вспоминает так: «Ну было какое-то сборище. Надо исполнить свой гражданский долг». И знаменитого певца Рейзена тоже можно было понять: в предвоенные годы он был основным исполнителем знаменитой песни «Широка страна моя родная» со словами: «золотыми буквами мы пишем всенародный сталинский закон». А музыку к гимну «Широка страна моя родная» написал Дунаевский, естественно, он не мог не «засветиться» на подписном листке обращения в редакцию «Правды», на котором, как пишет историк Г. В. Костырченко, «имеются оригинальные автографы С. Я. Маршака, В. С. Гроссмана, М. О. Рейзена, М. И. Ромма, Л. Д. Ландау, И. О. Дунаевского и многих других видных деятелей еврейского происхождения» (стр. 681). Одним из последних на листе расписался И. Эренбург. Впрочем, «подписантов», если бы власти того пожелали, могло быть много больше из числа присягнувших на верность режиму ещё в 1937-м году.