Читать книгу - "Дневник. 1914–1920 - Прасковья Мельгунова-Степанова"

Шаляпин пел в Кронштадте в пользу кронштадтцев (удивительная дрянь!), а здесь в тот же день у него производился обыск красногвардейцами. Говорят, сейфы Лионского кредита^[204] затоплены правлением.

4 января

Говорят, что завтра на демонстрации в защиту Учредительного собрания будут стрелять. Артиллерии, якобы, дан приказ стрелять без предупреждения в каждую кучку людей. Солдатам роздано по 200 патронов. Все помещения, где должны были быть митинги, заняты уже сегодня большевиками. Газетам послан декрет не выходить до 10-го, а в случае ослушания грозят «решительными мерами». Сегодня их конфисковали при выходе и, говорят, что тут же конфисковавшие продавали их по высокой цене. Говорят, что рабочие на заводах и фабриках все теперь меньшевики и очень против большевиков, что в Крутицких казармах сегодня елка и лозунг: «Долой Советы!» Что в Петербурге большевики передают продовольствие в руки прежних исполнителей, так как сами не справились; что военные суды пришли в Неву для защиты Учредительного собрания и т. д. Один офицер был в штабе и хотел подать в отставку (ему 44 года), Муралов заявил ему, что скоро «все господа офицеры очень понадобятся». Верно, против немцев. М. Н. Покровский написал жене, что с миром все проиграно. А на фабриках неохотно идут в Красную гвардию: из тысяч – 20 или 30 мальчишек. Бабы плачут – «Да ведь она кончилась!» – «Другая началась». – «С кем же?» – «Да с какими-то буржуями».

5 января

День демонстрации в защиту Учредительного собрания. Нас собралось в партийной квартире к 12 часам человек двадцать пять. За ночь события значительно развернулись: красногвардейцы явились в типографию «Задруги», изломали стереотип и набор № 3 «Известий защиты Учредительного собрания», захватили, что нашли из воззваний по этому поводу, и арестовали Щелкунова, когда он туда явился редактировать номер. Его отвели в Александровское училище. Характерная черта: ему послышалось, что взводят курок, он обернулся. «Не бойтесь, – сказал красногвардеец. – Мы вас ни убивать, ни грабить не будем». В Александровском училище его долго водили по коридорам, ища «адъютанта», он сам им указал надпись на двери. Адъютант попросил его подождать, к нему все являлись за распоряжениями, и он посылал наряды в разные места; на столе куча ордеров на обыски и аресты. Наконец, Щелкунов взмолился. Тот спросил его, кто он. «Бывший сотрудник «Известий Совета солдат и рабочих депутатов». – «А теперь?» – «Ушел из-за большевиков, не скрою». – «Зачем приехали в «Задругу»?» – «Сговориться о перевозке машин». – «Покажите удостоверение, что работали в «Известиях». – Щелкунов показал. – Можете идти». И велел караульному провести его. Между тем в «Задругу» вызвали Озерецковского, и только что он оттуда вернулся и стал на дежурство от домового комитета – красногвардейцы с обыском и ордером именно у него, главным образом, обыскивать и, если что найдут, арестовать. Но у него нашли только коллекцию Толстовских портретов. «Толстой, Толстой», – бормотали обыскивавшие латыши и пошли дальше. Были очень грубы, особенно с женщинами. Озерецковский их сопровождал, как член домового комитета, и его принимали за руководителя, так что ему везде приходилось объяснять, кто он. Тут ввалилась вторая банда, и так им это все понравилось, что они отправились весь квартал обыскивать.

Выстрелы слышались с утра. Мы должны были (Годеиновский переулок на Арбате) из партийной квартиры пройти по Воздвиженке, мимо Манежа, на Театральную площадь. Дорогой на Воздвиженке какой-то железнодорожник, умолявший нас не идти: «Знамена рвут, стреляют, арестовывают», но мы пошли со свернутым знаменем. Пошли в обход Манежа, потому что около университета не пропускали. Стрельба все слышнее. Сняли знамя с палки, завернули в бумагу, чтобы донести. Дошли до Думы. Встречали несколько пленных, обсуждавших события. Повернули на Театральную площадь – пустота. Носятся грузовики с красногвардейцами с ружьями наперевес и пулеметами (на одном впереди студент с револьвером). «Расходитесь», – и грозят стрелять, да еще улюлюкают – мерзость! Тем все и кончилось. Говорят, что убито 100 чел[овек]. Комаревский, шедший нам навстречу, был задержан на Петровке залпами в толпу, которые делали мальчики красногвардейцы и «пленные немцы» – это вот цинизм уже. Чила тоже видела отряд пленных, шедший за отрядом красногвардейцев, и женщины в трамвае с возмущением говорили: «Вот они сейчас кричали «ура» немецкому красному знамени». В шествие Земского союза стреляли, и одного студента убили разрывной пулей в голову – от головы ничего не осталось. Щелкунов, продававший газету «Известия защиты Учредительного собрания», был остановлен тем же «адъютантом», который заявил: «Теперь уже мы вас построже арестуем», но отпустил. Убили какого-то извозчика на Поварской. А в Александровском училище Щелкунов видел массу пулеметов, снарядов и ружей, которые раздавали. Симсон видел, как везли ружья в запасный дворец к матросам. Задругская типография соединилась с Мамонтовской и «Московского Листка»^[205] – вышли с пением и знаменами (300 ч[еловек]) впереди рабочие в солдатской форме – первый грузовик с красногвардейцами с недоумением пропустили их, но у Манежа их окружили, потребовали снять знамена, те отказались, тогда те дали залп в воздух и они разбежались. Вообще впечатление отвратительное и в народе ропот – может быть, для Учредительного собрания и лучше, потому что скандал великий для большевиков. Вчера было большое негодование среди рабочих, пришедших требовать деньги к Совету, – те послали их в Думу, оттуда назад. Рабочие заволновались. Советские заявили, что разгоняли их пулеметами «У нас тоже найдутся пулеметы против вас», – заявили рабочие. Им выдали купонами майскими от уничтоженных декретом бумаг. На передней площадке вагона трамвая говорили (Папочка слышал), что в сейфах нашли только 6 миллионов рублей, которые предназначены для Прохоровских рабочих. Газеты до 10-го не выходят.

6 января

Ночью звонил Щелкунов из «Труда» – туда позвонили по телефону из Петербурга, что Учредительное собрание открылось. 244 голосами выбран председателем Чернов. Большевики потребовали ответа, признает ли Учредительное собрание их власть? Ответ неизвестен. На улицах бой, много убитых – к вечеру победа за большевиками. Здесь, на Петровке, с. р. удалось вчера выстроиться, было много рабочих, в них стреляли в упор, убит Алекс. Ратнер.

7 января

Сегодня пришли ужасные вести: убиты Шингарев и Кокошкин – убиты больные в больнице, куда был отдан приказ их перевезти из Петропавлоской крепости. Там в их палаты, которые были рядом, на смену красногвардейцам явились по пять матросов. Сиделка, бывшая у Кокошкина, вдруг услышала выстрелы в палате Шингарева, бросилась туда – он весь в крови, и в тот же момент послышались выстрелы в палате Кокошкина. Кокошкин убит двумя пулями в голову, а Шингарев пятью в грудь – он еще жил около часу.