Читать книгу - "Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус - Анатолий Бородин"

Плавание в составе эскадры и особенно пребывание на флагмане имело для П. Дурново большое значение. Здесь он не мог не испытать влияния А. А. Попова, «плодотворная деятельность которого, – по словам А. Н. Крылова, – принесла огромную пользу русскому флоту. Командуя эскадрой, Попов был истинным учителем офицеров флота». Передавая слышанное от помощника начальника Балтийского завода, капитана II ранга Н. А. Быкова, бывшего мичманом на «Богатыре» три года, А. Н. Крылов пишет: «Попов отвел салон адмиральского помещения для занятий офицеров, предоставив им свою богатую библиотеку. Когда корвет шел в какой-нибудь порт, адмирал предлагал офицерам ознакомиться по литературе с этим портом и отметить его экономическое, военное и промышленное значение. Пока корвет стоял в этом порту, он отпускал офицеров на берег, приказывая кошельки оставить на корабле, а ревизору – дать денег на расходы. Офицеры должны были сверить сведения, полученные из книг, с действительностью, а один из них – сделать в назначенный день доклад в присутствии остальных офицеров корвета и приглашенных с эскадры. После доклада происходили прения, в которых принимал участие и сам адмирал. Чтобы лучше познакомиться с офицерами, Попов часто переводил их на флагманский корвет с других кораблей эскадры. Таким образом, офицеры не только учились на эскадре Попова морскому делу, но и пополняли свое общее образование»^[246].

А. А. Попов «считался отличным морским офицером Лазаревской школы; он и сам в свою очередь воспитал во флоте целую плеяду бравых и знающих офицеров. <…> Андрей Александрович был очень требователен по службе и никому ни одного промаха никогда не спускал. Подчас горячился и кричал на виноватых, но потом все снова сглаживал и мирился, как будто сам чувствовал себя виноватым. Более нерадивые и не любившие морскую службу или штатские, как их называли, никогда не прощали ему его горячности и всегда заочно называли его брызгасом. <…> Попов был добрый, отзывчивый и очень справедливый начальник. <…> Такого начальника нельзя было не любить и глубоко не уважать»^[247].

Эту характеристику А. А. Попова подтверждает, несколько дополняя, адмирал Д. С. Арсеньев: «Андрей Александрович Попов был добрый и сердечный человек, но страшно горяч и большой фантазер и с подчиненными держал себя очень неровно, то по доброте своей допуская излишнюю фамильярность, то в припадках гнева жестоко оскорбляя людей. Но тем не менее он был замечательный эскадренный начальник и доводил суда своей эскадры до высшей степени боевой готовности и подвижности и образовал многочисленную школу бравых и лихих офицеров»^[248].

А. А. Попов обладал качествами вождя: «был всей душой предан делу и умел воодушевлять к работе и своих подчиненных; <…> был бесспорно человек выдающегося ума, железной воли и непоборимой настойчивости. Командуя эскадрой в Тихом океане, он сумел вызвать в личном составе дух лихой отваги, любовь к морскому делу и пытливость, готовую бороться с мертвящею рутиной. Морское дело он знал в совершенстве»^[249].

Будучи требовательным, А. А. Попов ценил смелых и толковых подчиненных, берег и умел прощать им их ошибки. Так, Морской генерал-аудиториат, рассмотрев обстоятельства гибели корвета «Новик», «нашел командира капитан-лейтенанта Скрыплева виновным» и полагал, что он «подлежит исключению из службы», но должен был принять во внимание «весьма хороший отзыв начальника эскадры» и рекомендовал отрешить от должности командира. Царь стал на сторону командующего и положил Скрыплева «никакому взысканию не подвергать». А. А. Попов назначил его командиром «Богатыря»^[250].

А. А. Попов хорошо разбирался в людях и любил опекать талантливую молодежь. Так, обратив внимание на одаренного кадета С. Макарова, «отнесся к воспитаннику с отеческой заботливостью» (А. Н. Крылов).

Благотворное влияние командующего не исчерпывалось его личностью. «При старшем офицере С. П. Тыртове и при непосредственном влиянии выдающейся личности Андрея Александровича Попова на “Богатыре” выработался дух искренней, можно сказать, страстной преданности морскому делу, охвативший в особенности молодых офицеров и корабельных гардемарин, в числе которых были выдающиеся по своим дарованиям и любознательности личности. Некоторые из них приняли молодого кадета [Макарова] под свое особое покровительство, учили его морскому делу и давали уроки по английскому и французскому языкам и т. п. В памяти С. О. Макарова корвет “Богатырь” на долгие годы оставался идеалом военного корабля, и он о каждом из тогдашних сослуживцев своих всегда вспоминал с особой любовью и благодарностью»^[251].

Мичман П. Дурново и кадет С. Макаров были на «Богатыре» одновременно более двух месяцев (с 10.02. по 21.04.1864).

21 апреля 1864 г. П. Дурново переведен на клипер «Гайдамак» под командованием старого знакомого А. А. Пещурова, а гардемарин А. Бирилев – с «Гайдамака» на «Богатырь»: здесь он сдаст экзамен и 1 июня будет произведен в мичманы. На «Гайдамаке» П. Дурново плавал у берегов Северной и Южной Америки до конца июня. Здесь он снова встретился с Ф. К. Авеланом, теперь уже лейтенантом.

27 июня 1864 г. П. Дурново перешел на корвет «Рында»^[252] под командованием лейтенанта Н. А. Фесуна и вернулся в Кронштадт и с 25 ноября ушел в первый, шестимесячный, отпуск с сохранением содержания; вернулся из отпуска раньше срока.