Читать книгу - "Частная жизнь адмирала Нельсона - Кристофер Хибберт"

Не пройдет и суток, как я окажусь либо среди пэров, либо в усыпальнице Вестминстерского аббатства

На выходе из Мессинского пролива Нельсон узнал от владельца генуэзского брига, что Мальта капитулировала и французы держат курс на Италию. Поверив первому из этих сообщений и усомнившись во втором, Нельсон собрал на борту «Передового» военный совет в составе четырех наиболее «надежных», по его же слову, капитанов — Трубриджа, Болла, Самареца и Генри Дарби, — намереваясь еще раз обсудить наиболее вероятные замыслы наполеоновского флота.

Вопрос этот обсуждался и в Лондоне, живо занимая, в частности, Генри Дандаса, проницательного и прямолинейного шотландца, друга Уильяма Питта, некогда главу флотского казначейства, а ныне военного министра Англии. «Дорогой лорд, — пишет Дандас Спенсеру 10 июня, — всю минувшую ночь я думал об Индии». Ему сообщили, ссылаясь на капитана Сидни Смита, недавно бежавшего из французского плена, где он провел два года, человека вообще-то, как всем известно, не особенно надежного, как некие французские офицеры остановились в Леванте по пути в Индию, а сухопутные силы Франции вот-вот высадятся в Египте. «Говорится ли в инструкциях лорду Сен-Винсену, что именно Египет может быть целью компании Бонапарта? — интересуется Дандас. — Вдруг это ни на чем не основанные фантазии, хотя такое развитие событий кажется мне вполне реальным».

Нельсон разделял его мнение. Сообщения о наличии на борту французских судов натуралистов, астрономов, математиков и ученых других специальностей укрепляли его в уверенности, что путь неприятеля лежит в Египет. Соответственно он отдал приказ полным ходом идти к Александрии. Капитаны полностью согласились с его оценкой ситуации. Правда, Самарец откровенно радовался тому, что ответственность за решение лежит не на нем. «Прошел не один день, — писал он, — пока напряжение спало, и если бы в конце пути выяснилось, что шли мы по ложному следу, всем бы нам пришлось худо».

Когда 28 июня на горизонте возникла Александрия, открывавшаяся глазам картина выглядела так мирно, будто след действительно оказался ложным. В бухте, над которой возвышался маяк и городские минареты, покачивались только турецкий линейный корабль, два фрегата, тоже из Турции, и множество торговых судов под самыми разнообразными флагами. Нельсон приказал двигаться вдоль побережья на восток. Чем дальше, тем сильнее его охватывала тревога. Он прекрасно понимал — его назначение на средиземноморский театр военных действий вызвало большое раздражение в широких кругах офицеров, особенно старших, считавших себя несправедливо обойденными. Один из них, сэр Джон Орд, брат первого лорда Болтона, заявил лорду Спенсеру протест, когда какого-то выскочку предпочли более опытным и старшим по возрасту адмиралам. Он «не может скрыть от его светлости», насколько задетым чувствует себя лично. Примерно в том же духе он говорил и с лордом Сен-Винсеном, причем в выражениях не стеснялся, вынудив тем самым командующего отослать его в Лондон, откуда он послал ему вызов на дуэль.

Нельсона, впрочем, беспокоила не только ревность старших офицеров. Больше всего его тревожили английские газеты, способные разнести его в пух и прах. В какой-то степени они уже активизировались. «Удивительно, — говорилось в одной из статей, — как это столь внушительный флот, покрывший огромное расстояние и уже давно находящийся в море, смог ускользнуть от наших командиров».

Нельсон решил, что будет нелишне отправить в адмиралтейство пространное донесение, где объяснялись бы причины того, почему ему так долго не удается обнаружить французов. Капитан Болл пытался отговорить его: пока тебя не обвинят в ошибке, рассуждал он, лучше не занимать оборонительную позицию. Тем не менее Нельсон донесение отправил.

Противник все не появлялся, хотя однажды, в сумрачный, дождливый день, два флота прошли так близко друг от друга, что французы слышали сигнальные выстрелы с английских судов, помогающие им держать нужную дистанцию. Незамеченными остались французы и тогда, когда, пройдя мимо устья Нила, английские суда направились к северу вдоль палестинского побережья, а затем на Крит. Нельсон даже начал было опасаться, что, пока он шел к Александрии, французы вторглись-таки в Королевство Обеих Сицилий. Однако же, прибыв в Сиракузы, он выяснил — противника здесь не было. Нельсон находился в постоянном нервном напряжении: сердце у него начинало бешено колотиться от любого внезапного звука — отныне так будет «при любом волнении, и от радости, и от несчастья». Тяжелый маршрут, продолжает он, «отнял (у меня) годы жизни».

Нельсон направился в сторону Греции. И вот, подойдя к городку Корони, расположенному на берегу Мессинского залива, и отправив на берег капитана Трубриджа порасспросить турецкого бея, он хотя бы узнал, что французы здесь проходили, направляясь, судя по всему, в Египет. Не скрывая возбуждения, Нельсон бросился следом по Средиземному морю и первого августа вновь подошел к Александрии. Теперь в бухте не осталось ни одного свободного места. Но когда с приближением к берегу впередсмотрящие определили, что все это, судя по мачтам, транспортные суда, а вражеских линейных кораблей здесь нет, возбуждение сменилось глубоким разочарованием. Нельсон вновь повернул на восток. В половине первого подали обед. Капитан Самарец сел за стол в мрачном молчании. Но как раз тут, в каких-то пятнадцати милях от Александрии, в виду городка и одновременно военного форта Абукир, длительные поиски Нельсона подошли к концу: наконец-то он обнаружил французский флот, численностью в шестнадцать судов. Подавленное состояние Самареца мгновенно сменилось энтузиазмом, когда с квартердека примчался вахтенный офицер с докладом: «Сэр, только что получен сигнал — противник находится в заливе Абукир и выстраивается для боевых действий».

«При виде противника всех, кажется, охватила неимоверная радость, — пишет Эдвард Берри, — а больше всех воодушевился сам адмирал».

Нельсон поднялся со стула. «Не пройдет и суток, — заявил он, обращаясь к офицерам, разделявшим с ним трапезу, — как я окажусь либо среди пэров, либо в усыпальнице Вестминстерского аббатства».

Адмиралу Брюэсу оставалось лишь надеяться — Нельсон, наверняка не имевший надежной лоции здешней акватории, не рискнет начать боевые действия в темное время суток. Ведь многие из моряков Брюэса находились на берегу, заготавливая провизию, роя колодцы и наполняя пресной водой бочки либо охраняя тех, кто этим занят, от налетов бедуинов. Будь у него побольше провизии, адмирал смог бы последовать совету Бонапарта и укрыться в Корфу. В настоящий момент на борту адмиральского флагмана «Восток», гигантского судна, вооруженного ста двадцатью пушками, имелись склады с вооружением, а также, по слухам, золотые слитки и драгоценные камни на сумму примерно 600 тысяч фунтов, награбленные Бонапартом в Риме и Швейцарии, и, наконец, сокровища рыцарей ордена Святого Иоанна Иерусалимского, хранившиеся на Мальте. Пока английские корабли приблизятся к французам на достаточное для атаки расстояние, наступит вечер, и Брюэс рассчитывал ускользнуть под покровом тьмы или хотя бы подойти поближе к берегу и подобрать своих людей, ибо в противном случае его команде придется противостоять противнику, обладающему заметным превосходством в живой силе.