Читать книгу - "Русский национализм и Российская империя - Эрик Лор"

* * *

Ситуация в Германии

Подобные трансформации осуществлялись по всей Европе и миру. В нашем случае наиболее существенными являются аналогичные изменения, имевшие место в германской практике на землях, полученных при разделах Польши. В то время как еще в 1848 г. возможность интеграции в германское общество являлась реальностью для поляков в Пруссии, к 1880-м гг. немецкие власти в Познани стали уделять пристальное внимание демографическому равновесию и ситуации в землевладении края. В 1886 г. О. Бисмарк основал так называемую Прусскую королевскую колонизационную ассоциацию для выкупа земель у польских помещиков и передачи их немцам. Досадуя на отсутствие прогресса в этом вопросе и десятилетиями бессильно наблюдая за крайне плохо финансируемыми и малоуспешными попытками колонизации Пруссии, рейхсканцлер Б. Бюлов в 1908 г. продавил законопроект, позволявший экспроприировать земли польской знати. Хотя оппозиция в рейхстаге препятствовала его применению и всего четыре поместья были экспроприированы до войны, в докладе губернатора Познанской провинции Вильгельма фон Вальдова указывалось, что все же произошли важные концептуальные изменения. Традиционная, в духе Бисмарка, точка зрения, определявшая польскую знать как главное препятствие на пути германизации, была отброшена из-за новых проблем, связанных с демографическими особенностями населения и прав собственности. Историк Уильям У. Хаген отмечал, что к 1914 г. германизация уже «имела отношение не столько к полякам, сколько к земле, на которой они проживали».^[101]

Новый курс германской национальной политики и риторика относительно уравнивания национальной принадлежности и подданства, а также стремление «национализировать» свою территорию оказали значимое влияние на действия России^[102]. Это новое направление в политике Германии, воплотившееся в четких, этнически определенных концепциях подданства, включавших немцев за рубежом в единое немецкое гражданство и сообщество, было воспринято в России как прямая угроза, ставившая под сомнение лояльность даже тех немцев, которые давно натурализовались в России. Реальное проявление этих концептуальных сдвигов нашло отражение в дебатах 1913 г. по новому закону о подданстве в Германии, в которых германские правые усиленно лоббировали положение о признании немецких диаспор за пределами Германии ее полноправными подданными на основании кровного родства. В то время как действующий в Германии закон был сформулирован осторожно и допускал двоякое толкование проблемы двойного подданства, в дебатах по поводу нового закона было уделено большое внимание идее о том, что Германия считает немецкие диаспоры за рубежом членами германской нации независимо от их официального подданства. Более того, российские аналитики и военные стратеги не преминули заметить, что военные планы Германии включали тактическое использование близких этнических групп и что германские правые строили грандиозные планы по переселению немцев из России для создания нового порядка в прибалтийских губерниях и частях русской Польши, которые рассматривались не иначе как будущие германские колонии.

Мечты о завоеваниях, взлелеянные некоторыми германскими правыми (а также очевидное сочувствие им некоторых членов германского правительства) заставили некоторых российских правительственных лиц прислушаться к голосам тех патриотов в России, кто утверждал, что Берлин ставит перед немецкой иммиграцией стратегические задачи. Латвийская и литовская пресса негодовали по поводу переселения нескольких тысяч немцев из Поволжья и Южной Украины в Прибалтику, утверждая (не без некоторого основания), что это было частью пангерманского заговора с целью «мирного завоевания» региона.^[103] Опубликованные притязания Пауля Рорбаха и других видных членов Пангерманской лиги на то, что прибалтийские губернии должны стать частью будущей Германской империи, превратили эту проблему в первостепенную не только в местной прессе, но и в российских общенациональных газетах^[104]. Представители русского Генерального штаба писали, что иммиграция в Волынскую губернию и другие территории была спланирована и профинансирована из Берлина, и усердно разрабатывали карты губернии, чтобы вскрыть логику подобного расселения, особо отмечая появление новых поселений вдоль морских побережий, железных дорог, западной границы империи и крепостей. Во время войны официальная пропаганда придавала этой теме огромное значение.