Читать книгу - "Миф. Греческие мифы в пересказе - Стивен Фрай"

АГАПЕ — великая щедрая любовь, мы именуем ее братолюбием; любая святая любовь, какую питают родители к своим детям или верующие — к богу^[127].

ЭРОС — разновидность любви, названная в честь самого этого бога, или же бог назван в ее честь. С ней у нас как раз больше всего неприятностей. Куда сильнее простого увлечения, куда как менее чем духовные, эрос и эротическое ведут нас, бывает, и к славе, и к бесчестию, к величайшей музыке счастья и в глубочайшие пропасти отчаяния.

ФИЛИЯ — вид любви, применимый к дружбе, приверженности и нежности. Мы встречаем отголоски ее в словах «франкофил», «некрофилия» и «филантропия», например.

СТОРГЕ — любовь и преданность, какие переживают к своей стране или к ее спортивной команде; такие чувства можно именовать сторгическими.

Сам Эрот, позднее изображаемый художниками Возрождения и барокко так, как я уже описывал, — в виде хихикающего бойкого херувима в ямочках (иногда в повязке на глазах — в знак случайности и спорности его навыков как стрелкá) — для греков был взрослым молодым мужчиной, достигшим многого. Художник, спортсмен (и в сексе, и в телесных возможностях), он считался покровителем и защитником гомосексуальной любви у мужчин — и повелителем спортивных арен и беговых дорожек. Его ассоциируют с дельфинами, петухами, розами, факелами, лирами и, разумеется, с луком и полным колчаном стрел.

Вероятно, наиболее известный миф об Эроте и Психее — Физической любви и Душе — едва ли не до нелепости открыт к толкованиям и объяснениям. Думаю, впрочем, что лучше всего излагать его, как и любой другой миф, не как аллегорию, символическую притчу или метафору, а как историю. Просто историю. В ней есть много ритмов и поворотов сюжета, какие нам кажутся похожими на позднейшие повествования или волшебные сказки^[128], — возможно, потому что до нас она дошла из того, что многие считают сильнейшим претендентом на звание Первого-в-Мире-Романа: речь о «Золотом осле» древнеримского писателя Апулея^[129]. Влияние этой истории на западную мысль, фольклорную литературу и искусство столь велико — не говоря уже о ее обаянии, — что, надеюсь, ее пересказ в развернутом варианте оправдан.