Читать книгу - "Агата Кристи. 11 дней отсутствия - Джаред Кейд"

После того как за супругами Кристи и Уоттс захлопнулись двери, объединенный фронт, каким они были в воображении публики, распался, и стороны начали предъявлять друг другу встречные обвинения, но причиной их волнения и ажиотажа не являлась растущее возбуждение общества. Хотя все работники, занятые в особняке должны были согласно инструкции, полученной от Джимми, не спускать глаз с журналистов, проникающих буквально во все щели, Агате посоветовали не выходить из дома и не попадаться ни на глаза журналистов, ни в объективы фотографов. Да она и сама не хотела никуда выходить, а пошла в свою комнату, надеясь избежать неминуемых обвинений и контробвинений.

«Дейли мейл» прислала ей недвусмысленную телеграмму: «Ввиду всеобщей критики по поводу вашего исчезновения настоятельно указываем на желательность вашего правдивого объяснения которого ждут тысячи граждан, многие из которых участвовали в дорогостоящих розыскных мероприятиях и которые не могут поверить в потерю памяти принимая во внимание репортажи о вашей нормальной жизни в Харрогите и присвоение себе имени реально существующей особы по фамилии Нил».

Арчи, боясь возникновения нового скандала от имени Агаты послал в редакцию газеты телеграфный ответ: «Жена страдает потерей памяти а возможно и сотрясением мозга. Она ничего не помнит о событиях пятницы и субботы до ее прибытия в Харрогит. Она только сегодня вспомнила свою подлинную идентификацию. Доктор назначил ей полный покой».

Версия о сотрясении мозга показалась прессе надуманной. Сильный шум — это истинное проклятие для перенесших сотрясение мозга, а журналистам было известно о том, что вечером по прибытии в харрогитский отель Агата лихо отплясывала чарльстон под музыку джазового септета. Репортеры, не расположенные принимать на веру заверения Арчи (о том, что странности поведения его жены объясняются амнезией и сотрясением мозга), пустили в ход невесть откуда появившиеся ложные утверждения, будто бы Агата, живя в отеле, часто играла на рояле и пела на нескольких языках.

Стало ясно, что для прекращения спекуляции прессы насчет психического состояния писательницы необходимо предпринять нечто радикальное. Мадж и Джимми убедили Агату показаться их семейному врачу. Утром в четверг, 16 декабря, Генри Уилсон выслушал ее жалобы на то, что она не может вспомнить ничего из своего прошлого. Сестра и зять подтвердили все сказанное ею врачу, и Арчи тоже сыграл свою роль, эмоционально описав, насколько сильно его жену потрясла смерть матери, случившаяся ранее в этом году. Доктор Уилсон, собственноручно подписавший свидетельство о смерти Клариссы, не усмотрел в переживаниях Агаты ничего необычного, поскольку он был в курсе ее добросердечных отношений с матерью. Все родственники наперебой убеждали его в том, что газетным публикациям о якобы «нормальном» поведении Агаты в отеле нельзя верить, наоборот, заверяли они доктора, по словам обслуживающего персонала, Агата часто появлялась на публике в состоянии депрессии и прострации.

Доктор Уилсон рекомендовал Агате полный покой для избавления от стрессового состояния и предложил пригласить второго эксперта, дабы подтвердить диагноз амнезии, на что троица конспираторов согласилась, правда, с некоторым опасением.

А за оградой особняка пресса ни за что не хотела снимать осаду с главного входа. Несколько рабочих по дому вынуждены были перелезать через стену, перед тем как приступить к работе, а булочник не мог доставлять заказы в дом. Сидней Кампион, репортер отдела ночных новостей газеты «Дейли ньюс», впоследствии вспоминал, что посоветовал Арчи уступить требованиям журналистов и согласиться дать интервью:

«Я совершенно случайно оказался замешанным в эту историю. Мне выпало быть на позднем дежурстве в редакции "Дейли ньюс", и меня в пожарном порядке и направили в Харрогит. К тому же в это время я готовился стать адвокатом, и редактор полагал, что Агате Кристи, когда ее будут осаждать журналисты, будет приятно быть рядом с таким парнем, как я. Будь на ее месте Марджери Аллингем^[63], тогда моя поездка была бы более обоснованной, ведь ее главным героем был инспектор Кампион [так!]. Я сам, полагаю, был участником самой волнующей части всей этой истории. Я имею в виду погоню за беглецами от Харрогита до Чидла, затем до Чешира, где полковник Кристи откровенно продемонстрировал справедливость утверждения о том, что старый школьный галстук — это верный путь к успеху!»

Утром в четверг, 16 декабря, Арчи в конце концов понял, что пресса решила взять их измором, и от журналистской осады Эбни-Холла пришлось откупиться. «Мы будем здесь до тех пор, пока не узнаем новости!» — был их язвительный ультиматум, и Арчи, махнув на все рукой, согласился дать интервью одному репортеру с последующим ознакомлением с ним его коллег. Он тщательно отобрал пятьдесят или шестьдесят журналистов и объявил Джону Янгу из лондонской «Ивнинг ньюс», что может дать интервью — а все потому, что этот репортер носил такой же старый школьный галстук, какой носил и сам полковник.

Арчи провел три четверти часа на террасе Эбни-Холла, пытаясь убедить журналиста в том, что Агата не может вспомнить ни три последних года, ни подробности ее нынешней жизни, в том числе и тот факт, что она жила в Саннингдейле в доме под названием «Стайлес». Джона Янга просили поверить в то, что Агата не помнит, как покидала дом и как оказалась в Харрогите. Ему было сказано, что сейчас Агата узнает Арчи и сестру, но не может вспомнить их дочь, когда ей показывают фото Розалинд. Арчи подтвердил, что Агата была обследована доктором и что специалист по нервным расстройствам должен прийти посмотреть ее во второй половине дня.

Будучи человеком, лишенным воображения, он не смог заставить опытного журналиста поверить в ложь, столь убедительно изрекаемую им, а его ответы на хитроумные вопросы Джона Янга были неубедительными и звучали скорее как оправдания. Снова и снова Арчи повторял, что это была ужасная трагедия и что они все желают только одного — чтобы их оставили наконец в покое.

Однако медицинские эксперты, к которым обратилась «Ивнинг ньюс», разбирая случай Агаты, особо подчеркивали, что потеря памяти — тяжелое расстройство и что у больной не было амнезии, раз она могла спокойно беседовать и танцевать с незнакомыми людьми, покупать одежду и постоянно во время пребывания в Харрогите следить за тем, чтобы ненароком себя не выдать. Джон Янг покинул особняк с убеждением, что писательница никогда не теряла память. Он рассказал коллегам то, что услышал от Арчи, и выразил сомнения в правдивости сказанного полковником.

Домыслам прессы, казалось, не будет конца. Неспособность Арчи объяснить причины, по которым Агата использовала фамилию Нил, побудила репортеров предпринять атаку на семью Нилов. Отец Нэнси, Чарлз, выступил с заявлением, в котором отрицал существование каких-либо отношений между его дочерью и Арчи. Репортерам предлагалось принять на веру то, что пребывание Нэнси и полковника Кристи в доме Джеймсов в ту ночь, когда исчезла Агата, является простым совпадением. К этому отец Нэнси добавил весьма бестактное замечание о том, что это, возможно, была вовсе не его дочь, а какая-то совсем другая особа. Но на самом деле Чарлз и Мейбл Нил были потрясены романом их дочери с Арчи, нарушившим супружескую верность, и были решительно настроены на то, чтобы положить этому конец ради спасения хотя бы остатков добропорядочной репутации своей семьи.