Читать книгу - "История любви в истории Франции. Том 6. Любовь "по-санкюлотски" - Ги Бретон"

Уставший, растерянный, с опухшими глазами, несчастный монарх не внушал ни малейшего уважения. Над ним издевались, его ошикали, и он был вынужден быстро вернуться в Тюильри, а вслед ему неслись гневные проклятья и оскорбления.

— Долой жирную свинью! — кричали гвардейцы.

Даже поверхностному обозревателю положение монархии не показалось бы слишком надежным…

* * *

Вечером, опасаясь штурма дворца, король укрылся в Собрании. Депутаты приняли его очень вежливо, но они не могли совещаться в его присутствии, и королевскую семью закрыли в ложе Логографа.

Когда через восемнадцать часов он вышел оттуда, то уже не обладал никакой властью…

В четыре утра 11 августа королевскую семью препроводили сначала к фельянам, где все начиналось, потом в башню Тампля…

Не подозревая о подобной реакции парижан, Ферзен в этот день записал в своем дневнике: «Новости из Парижа обнадеживают…»

Он был совершенно раздавлен, узнав три дня спустя, что монархи вынуждены были укрыться среди депутатов и что толпа требует их смерти. Он писал:

«13-е, понедельник. Ужасные новости из Парижа. В четверг дворец был осажден, король и королева укрылись в Собрании: в час дня еще шло побоище во дворце и на площадях. Кровь течет ручьем, много убитых и повешенных, дворец взят штурмом, в него стреляли из восьми пушек… Дым такой густой, что, казалось, весь дворец в огне. Боже мой, какой ужас!»

15-го он записал в дневнике, в совершенной растерянности: «Новости из Парижа: король с семьей во дворце в Ноайе, их держат под стражей, они ни с кем не могут встретиться».

И, наконец, 17-го он пишет, полностью подавленный:

«Новости из Парижа: король с семьей заключены в башню Тампля».

Таков был результат неловкого и неумелого вмешательства возлюбленного королевы… Несчастная женщина заплатит жизнью за ошибки, совершенные человеком, которым двигала любовь, но не разум.

* * *

В начале заключения в Тампле с монархами обращались вполне сносно. Им оставили небольшую свиту, в которую вошли барон Хью, Шамийи, принцесса де Ламбаль, госпожа де Турзель и ее дочь, и они могли развлекаться, играя в трик-трак или читая Горация. Марии-Антуанетте даже вернули ее пианино. Пока король давал уроки латыни и истории своему сыну, она играла «Бедного Жака» — романс, который она когда-то сочинила в Трианоне с госпожой де Траване.

Но вскоре по требованию монтаньяров режим содержания пленников стал гораздо более суровым. Их лишили свиты, а национальные гвардейцы стали дерзкими.

Когда монархи спускались в сад, где их дети могли хоть немного поиграть, они читали на стенах отвратительные надписи-лозунги: «Гильотина свободна и ждет тирана Людовика XVI», «Мы сумеем посадить на диету мирную свинью». Иногда к угрозам добавлялись рисунки — под нарисованной виселицей было написано: «Людовик прогуливается на свежем воздухе». Под другой мятежники написали: «Людовик, харкающий шок». Но заключенные были спокойны и воспринимали угрозы с достоинством. И только однажды Maрия-Антуанетта дрогнула: чья-то подлая рука написала стенке лестницы: «Пора задушить маленьких волчат».

Бедная королева жила теперь в постоянном страхе за детей, опасаясь, что у нее отберут дофина.

* * *

Мятеж 10 августа привел, естественно, к некоторый политическим переменам: господину Ролану вернули портфель министра внутренних дел, а госпожа Ролан вновь стала министершей…

Окруженная Бриссо, Лантена, Боском, Банкалем дез Иссаром (который был влюблен в нее), Манон возобновила борьбу за республику, подобную античной. Она составляла министерские циркуляры, беседовала с самыми разными людьми, направляла журналистов, приписанных к министерству, требовала крови, возбуждала своих друзей и, по словам одного историка, «любила революцию, как любовницу».

Роль госпожи Ролан в делах государства, ее действия не замедлили вызвать безумное раздражение некоторых революционеров. Дантон, например, терпеть не мог эту женщину, чье влияние ощущалось во всех государственных советах. Он отпускал в ее адрес довольно грубые шутки, веселившие весь Париж. Раньше самой смелой шуткой была фраза: «Супруги Ролан — это цифра, в которой жена — число, а муж — ноль». Теперь же публика пошла гораздо дальше. Люди, умело подогреваемые Эбером и Маратом, рассказывали друг Другу, что госпожа Ролан управляет министерством, лежа голая на софе в окружении пылких любовников…

Эти обвинения, естественно, возмутили госпожу Ролан, которая по-прежнему относилась к любви с отвращением. И она возненавидела Дантона.

Именно в это время началась та жестокая борьба между сторонниками трибуна и друзьями госпожи Ролан, которая привела к самым тяжелым последствиям.