Читать книгу - "Предатель в Северной Корее. Гид по самой зловещей стране планеты - Мортен Тровик"

Увеличение обороноспособности — важнейшая из всех государственных задач; честь страны, счастье народа и мир обеспечиваются силой оружия.

Ким Чен Ын

★

Трудный поход стал околосмертным опытом для всей Северной Кореи и оставил глубокий след на ее политическом режиме. Северокорейское общество всегда было глубоко военизированным: количество людей в униформе здесь было одним из самых больших в мире. Крестный отец страны Ким Ир Сен был героем сопротивления и профессиональным военным, а его товарищи по оружию, пережившие чистки времен централизации власти в 1950-х, получили важные посты в армии и государственном аппарате. Их потомки, семьи и круг общения до сих пор составляют значительную часть «внутренней партии». С другой стороны, андрогинный поклонник искусства Ким Чен Ир совсем не имел военного опыта. Как и положено будущему вождю, он получал все более высокие военные звания, но, как известно, не звание красит человека. Ким Чен Ир так и не сумел завоевать тот же нерушимый авторитет среди влиятельных генералов, каким пользовался его отец благодаря многолетнему боевому опыту и узам дружбы. Его главными сторонниками и союзниками были интеллектуалы и идеологи Трудовой партии Кореи. Партия и вооруженные силы всегда были двумя основными конкурирующими, но тесно связанными фракциями в северокорейской системе власти.

Реклама: «Да здравствует победоносная политика сонгун (Армия на первом месте)!» Этот популярный пропагандистский мотив встречается на плакатах, почтовых марках и рекламных щитах.

Всего год спустя после смерти Ким Ир Сена его сын дал официальный старт политике сонгун — «Армия на первом месте». В двух словах она заключалась в том, что отныне вооруженные силы Северной Кореи всегда имели приоритет перед другими частями общества при распределении все более скудных ресурсов. Это касалось всего — от денежных субсидий до продовольствия. Тем самым армия стала высшим органом государственной власти и с тех пор удерживает занятую позицию. Ким Чен Ир понимал, что он сам и вся остальная «внутренняя партия» полностью зависят от армии, ведь только она может обеспечить контроль над населением в условиях усугубляющегося кризиса, которому не видно конца.

Во многих отношениях введение политики сонгун было мягкой версией военного переворота, при котором генералам было выгодно сохранить прежнего Вождя в качестве символа, объединяющего нацию и служащего объектом преданности населения. Однако было бы несправедливо утверждать, что Ким Чен Ир начал свое правление, будучи чьей-то марионеткой. И стоявшая за ним партия, и его собственный унаследованный статус по-прежнему оставались важными элементами политического равновесия. Тем не менее совпадение между началом Трудного похода и введением политики сонгун отнюдь не случайно. Напрашивается предположение, что с приходом к власти Ким Чен Ира Северная Корея превратилась в гибридную военную диктатуру, где последнее слово остается за генералами, но правящая партия выполняет роль советника в принятии важных государственных решений, хотя на самом деле все несколько сложнее. Сложившийся в глазах окружающего мира стереотип всемогущего и единовластного диктатора был не так уж далек от истины в случае Ким Ир Сена, не считая последних десяти-двадцати лет его правления, но с тех пор немало воды утекло.

Еще один долгоиграющий миф о Северной Корее гласит, что ее всемогущий единовластный диктатор — непредсказуемый, одержимый бешеной ненавистью к Западу психопат, держащий палец на ядерной кнопке. Расслабьтесь, дорогие читатели, и переведите дыхание. Ким Чен Ын не похож ни на Абу Бакра аль-Багдади, ни на Джокера из фильмов о Бэтмене. С самого основания политического режима КНДР в 1948 году он всегда действовал совершенно логично и предсказуемо, исходя из одной-единственной предпосылки, снова и снова, как во внешней, так и во внутренней политике: выживание любой ценой в краткосрочной и долгосрочной перспективе.