Читать книгу - "Филипп Август - Жерар Сивери"

Денежные выплаты, которые Филипп поручал проводить Герену, по общему количеству равнялись примерно пятидесяти, и одна из них доходила до внушительной суммы в 1760 ливров, тогда как Руа и Готье довольствовались, соответственно, четырьмя и шестью финансовыми операциями значительно меньшей стоимости^[137]. Итак, Герен стал многопрофильным специалистом с различными функциями: советник, редактор королевских хартий, финансовый чиновник королевской власти, уполномоченный собирать налоги и распределять королевские деньги в старинных землях домена и, особенно, в нормандских областях, уже присоединенных к домену или находившихся на пути к этому.

Его карьерный рост продолжался. Когда в 1201 году король Филипп лишил доверия своего дядю, архиепископа Реймсского, Герену представился случай выдвинуться. Мало-помалу он стал настоящим представителем французской Церкви в королевском совете. Исключение из совета последнего «естественного советника», навязанного королю, а вместе с тем и последнего магната, позволило Филиппу II учредить настоящую правительственную команду. Разумеется, он и прежде, уже в течение нескольких лет, доверял важные поручения Эмару, Герену, Руа, Готье и Клеману, но только начиная с 1201 года эти новые люди могут рассматриваться как управляющие королевством вместе с королем.

Став хранителем королевской печати в 1205 году, Герен, наряду с другими, председательствовал с 1207 года в палате Шахматной доски Нормандии. После этого его влияние возросло еще больше. Если в 1207 году один нормандский хронист ставит его вровень с Бартелеми де Руа, то в 1213 году Вильгельм Бретонец характеризует его как «особого советника» короля, «с которым тот заботился о делах королевства». Выделяясь среди всех остальных советников, Герен в то же время возвышался над ними. Хронист объясняет, что это было «по причине его мудрости и несравненной ценности его советов», и добавляет: «в силу этого он занимался делами королевства и нуждами церквей». Герен действовал как второй по степени влияния после короля^[138]. Если бы у нас были только эти утверждения Вильгельма Бретонца, который принадлежал к клану Герена, можно было бы испытывать некоторые сомнения на этот счет. Однако существуют документальные подтверждения всей деятельности Герена, а также свидетельство со стороны анонимного хрониста из Бетюна, который не любил Герена и, тем не менее, утверждал, что он «был главным в совете короля Филиппа».

Король осыпал своими милостями этого персонажа, который провел расследования по делу еретиков в 1209 году и, вместе с Руа, по делу о «регалиях» Буржа в 1218 году. Уже хорошо обеспеченный деньгами, драгоценностями, фьефами, конфискованными в Нормандии, Герен владел домами в Орлеане, Лоррисе, Сен-Леже-ан-Ивелин и других местах. Клирики помогали ему исполнять его должностные обязанности, а в 1213 году, благодаря королевской протекции, Герена избрали епископом Санлиса. После Бувина его авторитет возрос еще больше, но Филипп не дал ему почетного титула канцлера, а после того как в 1218 году умер Готье Младший, епископ Герен сложил с себя должность хранителя печати. Теперь подле короля оставались только два последних представителя великой правительственной команды, но Герен по-прежнему был сильнейшим из них. Клирики, администраторы и финансовые служащие, которые зависели от него, а также многочисленные прелаты, благоволившие ему, еще более упрочили его влияние.

Не открывается ли перед нами, таким образом, одна из потаенных сторон правления Филиппа Августа? Не отойдет ли король в тень, предоставив действовать своему привилегированному советнику? Дальнейшие события покажут. Пока же ясно, что король поддерживал определенное соперничество между Гереном и Руа, которые, в некотором роде и с учетом всех пропорций, были его Кольбером и Лувуа.

Оценки современников относительно привилегированных советников Филиппа Августа были богаты на детали. Вильгельм Бретонец, будучи верным сторонником Герена, тем не менее наделяет такими характеристиками, как «достойный муж, добрый и любезный», Анри Клемана и других членов королевского окружения — Гийома де Бара, виконта де Мелёна и т.д. При этом он, по понятной причине, никогда не удостаивает таких отзывов Бартелеми де Руа, но, что более странно, также и епископа Санлиса, Герена уважали и боялись еще более, чем Руа, но при этом не любили.

Другие свидетельства, нейтральные, благожелательные или враждебные, доносят до нас некоторые отголоски общественного мнения по поводу достоинств и недостатков членов правительственной команды. Аноним из Бетюна дает несколько колоритных оценок. Согласно ему, Бартелеми де Руа был «тучным рыцарем», что, по правде говоря, не было верным в начале его карьеры, но соответствовало действительности к 1213 году. Напротив, маршал Анри Клеман нравится хронисту больше: он видит в нем простого рыцаря, который хорошо послужил королю и получил в качестве вполне законной, справедливой награды большие и богатые сеньории, главным образом в Нормандии. Хуже всего выглядит Герен, в ту пору епископ Санлиса: «глава совета» короля Филиппа, «вышедший из низов», «слишком самоуверен, ибо он рассудителен и красноречив». Однако, не любя Герена, хронист тем не менее признает, что он хорошо анализирует ситуацию, а затем лучше всех излагает итог своих размышлений и побеждает в момент принятия решений в келейной атмосфере маленькой правительственной команды, столь крепко спаянной со своим королем^[139].

Английские хронисты иногда изумляются этому тихому и тайному «двору Франции», где принятые решения не предаются огласке уже на следующий день. Они предпочитают его двору Англии, где столько людей дают свои советы вкривь и вкось, среди невероятной разноголосицы, что в итоге ведет к гибели королевства. Так думают Готье Мэп и его друг Гиральд Камбрийский^[140]. По правде говоря, этот последний, закоренелый франкофил, был одним из сторонников высадки принца Людовика в Англии в 1216 году. Эта измена английским интересам могла бы несколько обесценить его свидетельство, но вот что явствует из другого, близкого по смыслу свидетельства, которое на этот раз исходит от сторонника английской политики. В донесении 1227 года некий житель Кана сообщает полезные сведения английскому двору. Шпион-предатель по отношению к королю Франции, он пересказывает подслушанную им беседу, которая состоялась в конце правления Филиппа Августа между кастеляном Кана и одним из доверенных секретарей Герена, мэтром Николя. Эти два персонажа считали, что король Англии, желая начать войну, совещается со слишком многими людьми, так что враги узнают о принятом решении еще до его официального объявления. Филипп Август действует совсем иначе и обычно зовет к себе на совет лишь Герена и Руа, что позволяет соблюдать секретность^[141].