Читать книгу - "Наполеон. Победителей не судят - Алексей Щербаков"

Еще один замечательный ход – это отношение к прусскому королю Фридриху-Вильгельму. Наполеон делал вид, что такового просто на свете нет. Король стоял, как бедный родственник, на берегу с русской стороны. Ждал: может, позовут его? Но не позвали. А в самом деле – зачем он нужен?

В этом тоже была великолепная режиссерская задумка. Наполеон как бы демонстрировал русскому императору: вот видишь, я с тобой по-хорошему, а ведь могу и так, ежели разозлюсь…

Переговоры вышли непростыми. Александр не хотел связывать себя союзом с Наполеоном. Ему нужен был только мир. Но был и другой камень преткновения. Отношение к нему делает русскому императору честь. Он отстаивал не только свои интересы, а право на существование Пруссии.

Наполеон открыто собирался стереть Пруссию с карты Европы.

– Подлый король, подлая нация, держава, которая всех обманывала и которая не заслуживает существования, – сказал он Александру во время переговоров.

Александр в общем соглашался, но высказывался в таком смысле: оно, конечно, правильно, но, может, все-таки пусть живет…

А тем временем Фридрих-Вильгельм продолжал оставаться вне игры. В отчаянии он решил послать к Наполеону королеву Луизу, надеясь, что она своими красотой и обаянием сумеет повлиять на грозного императора. В этом уже был анекдот. Луиза являлась в Пруссии главой партии «ястребов», ярой ненавистницей Наполеона. Собственно, именно она подтолкнула Пруссию к войне. Император после разгрома Пруссии ей мелко отомстил, велев вылить на нее в газетах ведра помоев. И вот теперь – такая волнующая встреча.

Наполеон прибыл после охоты, потный и запыленный, и застал у себя королеву в роскошном облачении.

Наполеон потом вспоминал:

«Она приняла меня с трагизмом, как мадемуазель Дюшенуа в “Химене”: “Государь! Справедливость! Справедливость! Магдебург!”»

Поясню: речь шла о городе, который прусская королевская чета хотела выпросить у императора назад.

Наполеон отреагировал на уровне профессионального актера. Он предложил королеве стул. Потому что «сидящий трагик становится комичен». Королева продолжала свою речь, исполненную в лучших традициях классицистической трагедии, стоя. Но только она сделала паузу, чтобы набрать в грудь воздуху, Наполеон вновь постарался сменить жанр:

– Какое чудесное платье; скажите, это креп или итальянский газ?

И так далее в том же духе. Королева играла высокую трагедию, император – бытовую драму. Так нашла коса на камень. Луиза была актрисой не того полета. Да и в любом случае это был бы дохлый номер. Все кончилось ничем, хотя Наполеон изрядно повеселился.

«Прусская королева действительно очаровательна; она кокетничает со мной. Но не ревнуй; все это скользит по мне, как по клеенке. Мне стоило бы слишком дорого ухаживать за ней», – писал он Жозефине.

Тут немного отвлечемся. Эта цитата дает ответ на вопрос: а было ли у Наполеона чувство юмора? Как видим, имелось. Своеобразное, конечно. Можно привести еще одну его шуточку. Рассказывая маршалам о встрече с королевой, он высказался в том смысле, что продлись свидание подольше, – ему пришлось бы отдать Магдебург. Маршалы оценили остроту. Они-то знали, что даже десять очаровательных дам не заставили бы его принимать те или иные решения.

А Пруссию он все-таки не уничтожил. Оставил маленький кусочек. Как было написано в Тильзитском мирном договоре, «из уважения к Императору Всероссийскому». Правда, в Пруссии продолжали оставаться французские войска. Александру же пришлось заключить с Наполеоном союз. То есть он присоединялся в континентальной блокаде. Наполеон мог торжествовать. Он получил, что хотел.