Читать книгу - "Предатели и палачи - Олег Смыслов"

Как-то раз настроение в штабе было подавленное. Надежды на признание Власовского движения были слабы. Разрешение на формирование армии, казалось, откладывается на неопределенное время. В этот день попойка, в которой я не мог не участвовать, началась с раннего утра и продолжалась до позднего вечера. Я устал выше всякой меры и сказал Антонову, что не поеду ночевать в свою меблированную комнату в Берлине, и пошёл вниз в комнату дежурного но канцелярии. Там стояли рядом две кровати. Я разделся, лёг на одну из них и готов уже был заснуть, как вдруг дверь открылась, зажёгся свет, и я увидел Антонова с Оленькой. Антонов сказал: “Уже очень поздно, Оленька не может ехать домой и останется здесь. Ведь вот еще одна кровать тут свободна, она может лечь на нее”. Я был настолько удивлён, что вообще ничего не мог сказать. Антонов исчез. Оленька разделась, подошла к свободной кровати и легла под одеяло.

Несмотря на то, что мой разум был еще под влиянием алкоголя, я сразу понял, какое создалось щекотливое положение. Я предполагал, что этот “ангел” должен был меня обворожить. Советчики считали меня оком немецкого руководства в окружении Власова, и им было известно, что на меня возложена ответственность за все происходящее на вилле на Кибитц Вег. Я встал, оделся и сказал Оленьке: “Здесь в двери есть ключ, когда я выйду, будьте добры — заприте дверь”. Потом я пошел наверх в кабинет генерала и одетым лег на диван. Рано утром меня там обнаружил Антонов, который не мог скрыть своего удивления. А Оленька после этого меня безгранично возненавидела…»{157}

В своей книге, кроме всего прочего, Фрелих даёт очень точный портрет Власова и даже отмечает такие детали, на которые никто не обратил внимания:

«Выразительное лицо Власова было отмечено довольно грубыми, но волевыми характерными чертами. Говорил он глубоким басом и носил внушительные очки в роговой оправе. Власов был безупречным артистом и обладал невероятным шармом, который, однако, не был природным, а скорее приобретённым. Как у многих русских, в нём действовал ярко выраженный инстинкт, который выручал его в неожиданных жизненных ситуациях. По существу он был большим педантом. Любовь к порядку, связанная с энергией, объясняла — почему немцы ему импонировали. Поэтому Власов был в состоянии разрешать ряд проблем с немецкой педантичностью. При этом он не стеснялся в выборе средств и бывал по-русски деспотичен»{158}.

Первые переговоры о создании денежного фонда велись с референтом начальника Главного управления железа и стали в министерстве Шпеера Клаусом Боррьесом и членом правления Дрезденского банка Раше.

Бывший офицер, воевавший на разных участках фронта и демобилизованный по ранению Боррьес, под свою ответственность стал действовать в пользу так называемого движения Власова. Он же организовал в Берлине на Унтер-ден-Линден «Деловое сотрудничество с Востоком», во главе которого встал Ратае.

Первые переговоры о создании денежного фонда для власовского движения велись с ними. Вопрос стоял о займе для Русского освободительного движения. По инициативе Боррьеса и Раше год спустя удалось организовать переговоры при участи министра финансов графа Шверин-Крозига о предоставлении освободительному движению первоначального кредита в размере полутора миллионов рейхсмарок.

Забегая вперед, скажу, что соглашение о займе было подписано только в январе 1945 г.

Благодаря офицеру военной пропаганды Дюркенсу к власовскому движению была привлечена Мелита Видеман, главный редактор антикоммунистического журнала «Акцион». Её задачей было установление связи с офицерами войск СС. Госпожа Видеман знакомила Власова с новыми людьми. Её усилия были направлены на привлечение отдельных людей среда бывших офицеров войск СС на сторону освободительного движения. Хотя даже Штрик-Штрикфельдт отмечал: «Изменение расположения к нам отдельных офицеров СС происходило часто из чистейшей воды практических соображений, как это было и в вермахте».

Власова свели с Робертом Леем, другом Гитлера со времён возникновения национал-социализма, его заместителем, главным руководителем высшего партийного обучения и начальником управления кадров партии.

Интересен вопрос Лея:

— Почему генерал, награждённый орденом Ленина и другими советскими орденами, теперь борется с большевизмом?

Власов стал что-то лепетать про период Гражданской войны и своё отношение к этому событию, но Лей был непреклонен:

— Это все меня не интересует; то, что вы рассказываете, было давно.

Власов продолжил свой рассказ, объясняя свою карьеру и вступление в партию. Лей прервал его второй раз:

— Это тоже меня не интересует. Я знаю ваше открытое письмо, но ведь оно написано для дураков, то есть для быдла. Меня интересуют действительные причины перемены ваших взглядов.

Власов буквально обиделся, но что оп хотел услышать от друга Гитлера — сострадание? Самое интересное, что Лей сказал:

— Я думаю, что этот человек рассорился со Сталиным потому, что тот его обидел.

Лей не понимал многое:

— Если бы вы, генерал, сказали мне просто, что ненавидите жидов и вы боритесь против Сталина потому, что он окружил себя жидами, я понял бы вас. Особенно если, как вы сказали, вы лично не обижены Сталиным.

Лей посчитал всё сказанное Власовым напыщенным. Власов после беседы с ним был в мрачном настроении{159}.

Осенью 1943 г. положение на Восточном фронте стало реальным предлогом для разоружения «восточных батальонов». Были отмечены факты реального перехода их к партизанам. Когда Гитлер узнал об этом, он приказал разоружить и распустить все эти формирования, а людей — направить на работу в шахты и на фабрики.

ОКХ возражало. Генерал Восточных войск Гельмих запросил все дивизии фронта и уже через несколько часов представил начальнику Генерального штаба Цейтцлеру доказательства надёжности территориальных частей. По его данным, «число так называемых перебежчиков, а также попавших в плен бойцов «восточных войск» не даёт никаких оснований к беспокойству: потери находятся примерно в тех же пределах, что и в немецких частях.

В середине октября пришло решение: разоружения не будет. Гитлер приказал, видимо остыв, все восточные формирования перевести на Запад — во Францию, Италию и Данию.

Переброска была закончена уже в январе 1944 года. Однако некоторые командиры дивизий схитрили: они перевели своих «добровольцев» на статус «хиви» и не отдали их.

В соответствии с проводимыми мероприятиями был создан командный штаб генерала Восточных войск при командующем войсками на Западе. Большинство «восточных батальонов» было плохо вооружено и недостаточно технически обучено для Западного театра военных действий. Происходили ссоры и недоразумения, с каждым днём увеличивались трения. Командование уже ожидало мятежа, который вот-вот должен был произойти.

Предупреждая непредсказуемые последствия, в отделе ОКВ/ВПр с помощью Генштаба ОКВ пришли к мысли побудить Власова составить новое открытое письмо. Так о Власове вспомнили. Целью письма было объяснить, что «переброска на Запад лишь временна, и задача освобождения Родины остаётся в силе». Над документом пропагандистского характера работали Гроте, Дюрксен и несколько русских. Первоначальный набросок открытого письма был направлен из отдела ВПр в Генштаб ОКВ. 5 ноября 1943 г. заместитель Кейтеля в Генштабе ОКВ Йодль утверждает текст 5 ноября 1943 г.