Читать книгу - "Стратегическая разведка ГРУ - Михаил Болтунов"

Виктор Грошев в своем родном городе Карсун, что в Ульяновской области, занимался в клубе «Ворошиловских всадников». Были такие клубы в системе ОСОАВИАХИМА. Работал с ними опытный кавалерист, их земляк, участник боев с японцами у озера Хасан. Он научил ребят не только умело держаться в седле, ездить верхом, но и ухаживать за лошадью. Без устали повторял: берегите коня, он вас на поле боя доставит, из-под огня вывезет.

С первых занятий их учили, как подойти к лошади, как ее оседлать. Казалось бы, что тут мудреного, забросил седло, подтянул подпруги, да и дело с концом. Ан, нет. Во время седловки надо следить, чтобы под потник седла не попали какие-либо посторонние предметы, иначе беда: во время езды можно набить спину коня. Да и само седло следует класть умеючи. Не сразу на свое место закидывать, а опустить сначала на холку, потом подвинуть так, чтобы выпрямился подвернутый волос на спине. Правила вроде бы простые, не мудреные, но их надо знать и точно исполнять.

А уход за конем. Это же ежедневная круговерть. Кормить, поить, чистить боевого друга три раза в день. Дождь, снег, мороз, а лошадь надо вывести на улицу, на коновязь, замыть копыта, дать овса, напоить.

Ну и занятия, конечно, с утра до позднего вечера: основы джигитовки, умение ездить без седла и в седле, освоение шашки. Он до сих пор помнит упражнение по круговому вращению шашки. Постоянные тренировки закаляли кисть, делали ее подвижной и гибкой. А резкий взмах руки сверху вниз, чтобы клинок делал полный круг. Без освоения этого коронного приема невозможно представить кавалериста, тем более командира-конника. Ведь важно было не только овладеть мощным рубящим ударом по врагу, но при этом уберечь и собственную лошадь. Известно, что любое неловкое движение всадника могло стоить коню отрубленного уха или рассеченного крупа.

Всем этим кавалерийским премудростям Грошев научился в родном Карсунском клубе, а потом в военном училище.

Первое боевое крещение командир сабельного взвода лейтенант Виктор Грошев получил зимой сорок 41-42-го годов. В декабре кавалерийские дивизии кавкорпуса под командованием генерал-майора Льва Доватора сосредоточились в лесах под Кубинкой. Им была поставлена задача войти в прорыв, сделанный советскими войсками во вражеской обороне и ударами по тылам 4-й немецкой армии содействовать наступлению наших частей в направлении города Руза.

После войны, уже в Военной академии им. М. В. Фрунзе, он узнает, как развивались события на фронте в целом. А тогда восемнадцатилетний комвзвода запомнил ледяную стужу, снега, метели и бои, бои. За деревни Житятино, Тимонино, Сафониху. Атаки конников в тылу армии для немцев были неожиданные, яростные, разгромные. Однако и кавалеристы несли большие потери. Тем не менее, активные действия 2-го гвардейского кавкорпуса в значительной степени облегчили наступление 5-й армии генерал-лейтенанта Л. Говорова.

А потом был еще один рейд в январе 1942 года. Корпус получил приказ овладеть железнодорожным узлом Шаховская, и дальше вести наступление на Гжатск. Там впервые лейтенант Грошев узнал, что такое пикирующие бомбардировщики «Юнкере», броски по лесным дорогам и полям на пол сотню километров за переход. И вновь ожесточенные бои за неизвестные села Куклово, Быково, Среда, стремительные налеты на немецкие гарнизоны, преследование отходящего врага.

В зимних боях 41-42-го годов корпус понес большие потери и был выведен на переформирование в город Нудоль, что в Подмосковье. Из 36 молодых лейтенантов, прибывших из Чкаловского кавалерийского училища, в строю осталось всего 12 человек. Среди них был и Виктор Грошев. Из боев он вышел жив, здоров и невредим.

«Повезло», — подумал тогда комвзвода. Но он еще не знал, что война не любит везунчиков.

— Виктор Федорович! — сказал один из сотрудников ЦК. — Товарищ капитан!

Воспоминания отлетели, словно испуганная птица, и вновь перед ним строгий кабинет на Старой площади и двое в черных костюмах.

— У вас орден Отечественной войны первой степени.

— Да, это за рейд по тылам в 42-м.

— Вы оказались там? — спросил тот, который помоложе. «Он точно кавалерист или хорошо знает путь корпуса Доватора, — подумал Грошев. — Ибо человек, далекий от кавалерии, вряд ли поймет эту фразу про то, что он оказался там. Где там? А ответ донельзя прост, если ты очутился в захлопнутой ловушке в зимних, заснеженных лесах Смоленщины.»

Случилось это в ноябре 1942 года. Наши войска перешли в контрнаступление под Сталинградом, а Ставка Верховного для содействия этому успеху, проводила частные операции. Одна из них — наступательная операции по ликвидации Ржевско-Сычевского выступа и разблокированию железной дороги Москва — Великие Луки.

К сожалению, немецкая разведка своевременно вскрыла сосредоточение наших сил, и действенного прорыва обороны не получилось. Ввод 2-го гвардейского корпуса был не обеспечен и конники с большими потерями сами завершали прорыв. Группа кавалеристов корпуса в составе примерно трех с половиной полков ночью в конном строю сумела проскочить между опорными пунктами врага и вышла в тыл противника. Кавгруппу возглавил комдив полковник П. Курсаков. Она перешла к партизанским диверсионным действиям.

В составе этой группы со своим взводом оказался и лейтенант Грошев.

Позже о днях проведенных в тылу врага он будет вспоминать так: «Условия, в которых нам приходилось воевать были крайне тяжелыми. Стояла суровая, морозная зима. Жили в шалашах, костры разжигали только днем. Ночью делать этого было нельзя, они могли привлечь внимание немецких летчиков. Почти два месяца не снимали с себя одежду.

Кончилось продовольствие. Изредка с самолетов нам сбрасывали сухари, колбасу, концентраты. Но основной пищей была конина. Варили ее часами, иначе не разжеватъ. От бескормицы начался падеж лошадей.

В ходе боевых действий появлялись раненые, больные. В одной из вылазок немецкая пуля попала мне в кисть руки. Ранение вроде бы и легкое, но рука распухла, болела, не заживала.

Решено было вывезти больных ираненых самолетами на Большую землю. Нас разместили в шалашах и в землянках заброшенной базы партизанского отряда «Сычевский». Ждали самолеты, ночью жгли сигнальные костры, но они не прилетали.

Вместо них появились немцы. Местонахождение лазарета выдал сбежавший к фашистам предатель. Каратели окружили лагерь с трех сторон. Бой длился больше часа. Немногим, кто мог двигаться, удалось спастись».

Одну из групп раненых, которые были способны держать оружие, возглавили командир эскадрона Дьяченко и взводный Грошев.

«Пьяная орда, в которой немецкая речъ перемешивалась с русской, стала просачиваться на территорию лагеря, — напишет в своих мемуарах командир кавполка полковник Савва Журба. — В землянки с тяжелоранеными полетели гранаты…

Слабодян, Рожков, Дьяченко, Грошев знали, что люди, которых они объединили, в плен не сдадутся и молить о пощаде не будут.

Раненные конники (многие из них передвигались с помощью самодельных костылей) залегли за поваленными соснами.