Читать книгу - "Брат на брата. Окаянный XIII век - Виктор Карпенко"

— Зачем ты князей в сомнение вводишь? Не след тебе на склоне лет идти супротив Всеволодовичей! — возмутился воевода Дорофей Федорович, обращаясь к боярину Андрею Станиславовичу. — Ни при прадедах, ни при дедах наших, ни при великом князе Всеволоде Юрьевиче, упокой его душу, Господи, не было такого, чтобы вошла рать вражеская в землю суздальскую и вышла из нее целой. И хотя бы собралась против нас вся земля русская: и Галицкая, и Киевская, и Смоленская, и Черниговская, и Новгородская, и Рязанская — им не устоять! А эти-то полки — мы их седлами закидаем!

— Верно!

— Верно говорит воевода!

— Веди нас, великий князь!

— А что ты скажешь, Жирослав Михайлович? — обратился Юрий к сидевшему в дальнем углу воеводе суздальскому. По чину быть ему надлежало вблизи князя владимирского, но старому воеводе почет был в тягость, как в тягость и вся эта мешкотня вокруг великокняжеского стола. Воевода медленно приподнялся с лавки, расправил свою окладистую бороду и, оглядев присутствующих на совете князей и воевод, прогудел, словно сполошный колокол:

— Ты, великий князь, поди, уже принял решение, и потому скажу одно: как повелишь, так и будет.

Юрий согласно кивнул.

— Битве быть! — сказал он решительно. — Передайте слово мое дружине: все, что у ворога есть — платье, брони[48], лошади, — пусть себе забирают, а кто вздумает взять кого-нибудь в полон, тот будет сам убит! Неча смуте по Белой Руси расползаться. Кто же побежит и схвачен будет, того казнить! Ежели кому достанет князя пленить, от меня награда! Все! Готовьте полки к битве.

Оставшись одни, князья принялись делить шкуру неубитого медведя. Ростов Юрий оставил для себя, Великий Новгород определил Ярославу, Смоленск — Святославу, Владимиру и Ивану тоже по городу досталось, а Киев отдали черниговским князьям. Об этом соглашении были написаны грамоты и учинили для крепости целование креста.

Утром были отправлены гонцы к Константину и Мстиславу с вызовом на бой. Вызов был принят, и торопецкий князь двинул свои полки к Липице. Но перед ними возникло препятствие — труднопроходимый заболоченный луг. Обойти его можно было только по Авдовой горе, на которой стояли полки Юрия и братьев его. С флангов лагерь Всеволодовичей был укреплен плетнями и вкопанными встречь врагу заостренными кольями. Мстислав прислал в лагерь Юрия гонца с просьбой пропустить его полки к Юрьевой горе, на которой стоял Константин с ростовцами, но великий князь Владимирский, рассмеявшись, заявил:

— Вы прошли через всю землю, неужто эта дебрь[49]вас остановит? Идите, как шли.

Сам же, подозвав воеводу Кузьму Ратьшича, приказал ему:

— Как только Мстислав пойдет через дебрь, сойди с горы и ударь по нему суздальцами.

День выдался светлым, солнечным. Луг парил, и белая дымка стелилась над ручьем со странным названием Туген. Мстислав, словно почувствовав угрозу, не повел все войско через дебрь. Он послал впереди себя молодых воинов во главе с воеводой Яруном. Те наскочили на ничего не подозревавших городчан, а затем, наделав шуму, откатились назад, выманив их за линию укреплений. Опять навалились и снова отошли. Так продолжалось до обеда. В полдень солнце скрылось за тучами, стало холодно, поднялся леденящий ветер и заморосил дождь. В этот самый момент через заболоченный луг Мстислав повел свои полки. Им никто не препятствовал, ибо воины князей-братьев укрывались от непогоды кто как мог и им было не до противника. А когда Кузьма Ратьшич, сумев собрать суздальцев, повел их с горы к ручью, лишь полк новгородской молодежи встал на их пути. Да и то, не приняв боя, они ушли на Юрьеву гору.

На следующее утро, двадцать первого апреля, Мстислав Мстиславич после совета с Константином и Владимиром приказал незаметно отвести полки за гору. Князья решили пойти на беззащитный Владимир, посадить в нем Константина, и ежели после этого братья не уймутся, тогда усмирить их силой. Но задуманное Рюриковичам не удалось завершить. Заметив движение в стане Мстислава, Юрий думал, что торопецкий князь готовится к сражению, и приказал строить полки. Их было тридцать.

Сам великий князь стал во главе владимирских и суздальских полков в центре, слева с переяславцами, тверскими, муромскими полками занял место Ярослав. Под ним находились городчане и бродники. Святослав, Иван и Владимир с дружинами расположились справа.

Опасаясь, что князья-братья ударят в тыл уходящим с Юрьевой горы полкам, Мстислав приказал готовиться к сражению. Владимир Рюрикович смоленский поставил свои полки напротив Ярослава, центр заняли Мстислав и Всеволод с новгородцами, Константин же с ростовчанами оказался напротив своих младших братьев.

Объезжая полки, Мстислав обращался к воинам с напутственной речью. Новгородцам он сказал:

— Братья! Вошли мы в землю сильную, так, положивши надежду на Бога, станем крепко; нечего нам озираться назад; побежавши не уйти; забудем, братья, про дома, жен и детей; ведь надобно же будет когда-нибудь умирать! Ступайте кто как хочет, кто пеш, кто на коне!

Стоявший ближе всех к Мстиславу Лука Меньшой, смахнув с головы железный шлем, выкрикнул:

— Дозволь нам, князь, биться пешими, как отцы наши бились на Колокше. Нам так сподручнее. Не то кони по дебри не пройдут, больно топко.

Мстислав, видя решимость в глазах новгородцев, порадовался всем сердцем. Поднявшись на стременах, он крикнул:

— Бейтесь пешими! Да не уроните славы ваших пращуров! С Богом, братья!

Новгородцы отогнали своих лошадей за гору, стянули с ног сапоги, порты, кое-кто оставил даже брони, и босыми бросились через заболоченный луг на суздальцев. За ними, также пешими, последовали смоленские полки. Они устремились к полкам князя Ярослава. Несколько замешкались ростовчане. Они не выказывали особого желания к битве, но, видя, что новгородцы и смоляне уже врубились в неприятельские ряды, тоже двинулись вперед. Началась кровавая сеча. Поначалу трудно было различить, кто же берет верх, ибо все перемешалось: люди, лошади, стяги. С высоты Авдовьей горы Юрий видел, что владимирцы и суздальцы теснят новгородцев, а вот переяславцы, муромцы, городчане отступают. Указав дрожащему от нетерпения воеводе Дорофею Федоровичу на смолян, приказал:

— Обойди слева и ударь по смоленским стягам! Да смотри, в дебрь не залезь. Не то лошади ноги переломают. Загубишь лошадей — дела не сделаешь. Ступай!

Конный полк, вытягиваясь клином, по дуге понесся к месту битвы. Вот он врезался в колышущуюся серую массу и, разрезая ее, двинулся вперед.

— Каков молодец! — воскликнул Юрий и обернулся к стоявшему позади него Кузьме Ратьшичу: — Я про воеводу Дорофея. Того и гляди, опрокинет смолян.

Но этого не случилось. Рано радовался князь Юрий. Рыжего цвета клин — конный полк — увяз в пешей массе, и она его поглотила. Не многим всадникам удалось вырваться из объятий пешей рати. На какое-то мгновение Юрий увидел Ярослава, его малиновый плащ. Брат был в самой гуще смолян и рубился, как простой воин, в первых рядах. Впервые в голове Юрия промелькнула мысль: «А надо ли было все это?»