Читать книгу - "Пелагий Британец - Игорь Маркович Ефимов"

Пусть говорит.

СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ НЕПОЦИАН, СУДЕБНЫЙ КУРИОЗИ В ГОРОДЕ РИМЕ

Пойми наконец, доверчивый послушник греческих риторов: если у нас в Риме наступала нехватка подозреваемых в магии и колдовстве, мы не сидели сложа руки. Колдун ведь порой и не хочет вредить людям. Он и сам не знает, что от него разлетаются полчища демонов, — нужно помочь ему в священной борьбе с нечистой силой. Уж мне ли не знать, когда я занимался этим много лет, служа денунсиатором и куриози при Коллегии викомагистров Авентинского района.

О, мои утренние прогулки по форуму! Скромный, бедно одетый писец семенит от одной кучки беседующих к другой, прислушивается, заглядывает в глаза, вежливо хихикает. Что ему здесь надо? Наверное, хочет обратить на себя внимание сильных мира сего, наверное, мечтает о богатом патроне. А сильные мира едва бросают взгляд на эту человеческую слизь. Они даже не заботятся понижать голос при моем приближении. И мое оттопыренное ухо, расплющенное в детстве ударом отцовской пряжки, ловит и ловит бесценные сведения.

Такой-то впал в немилость при дворе? Ага, это важно. Такой-то приобрел новое поместье, подал на развод, получил наследство, судится с должниками, отправляется в путешествие? Все это может оказаться на поверку проделками демонов, все нужно рассортировать по полкам в кладовой памяти.

Но память человеческая тесна. Вскоре мне выделили отдельный подвал в судебном здании, где у меня хранились сундуки со свитками и табличками — сведения о каждом мало-мальски заметном жителе Рима. Как-то получалось, что демоны чувствовали себя вольготнее с богатыми и знаменитыми. Всякий раз, когда викомагистры садились намечать очередную жертву, они призывали меня.

Выбор подозреваемого — тонкое дело.

Как много важных мелочей нужно учесть, чтобы не попасть впросак. Этот, например, по жене — дальний родственник префекта, его лучше не трогать. А этот уже завещал свое имущество церкви, на нем много не заработаешь. Другой подходит по всем статьям — и богат, и не умеет держать язык за зубами, и греческие книжки почитывает. Но при этом живет слишком скромно, обходится почти без слуг. А это значит, что не набрать свидетелей, которые под пыткой могли бы подтвердить, что хозяин по ночам варит колдовские зелья и призывает мор и погибель на добрых христиан.

Конечно, в суд приходили и сотни доносов от маленьких людей. Жена упала и выкинула недоношенный плод — явное колдовство бездетного соседа. У другого внезапно высох колодец. У третьего сдохла корова, заболел ребенок, разбилась дорогая ваза, исчез любимый пес — все это были явные проделки демонов, которых насылали колдовством злые люди. Но подобная мелкота нас не интересовала. Им приходилось утолять свою жажду мести проклятьями на свинцовых табличках. «Наполни моего врага проказой, раздави ему мошонку, сожги его дом, обрушь на голову балкон», — изощрялись добрые жители города Рима. Потом эти таблички подкладывались под повязки умерших — считалось, что так они быстрее достигнут подземного царства. И попадут в руки демонов, обитающих в Аиде. Которые, мол, только и ждут, чтобы выполнить заказанную кару.

Мне казалось, что вообще-то за такие проделки нужно было бы пороть флагеллой на форуме. Ведь эти мелкие людишки призывали демонов, не скрываясь. Но закона против них не было, потому, видимо, что демоны не откликались на эти свинцовые послания. Мы же охотились за настоящими предводителями нечистой силы. Даже если мы когда-нибудь и ошибались, важно было показать демонам на примере, что пощады их пособникам не будет.

Часто мы переодевали одного из стражников уличным разносчиком рыбы, или брадобреем, или почтальоном и посылали его к дому подозреваемого в колдовстве. Ему открывали дверь, и тогда весь отряд врывался внутрь и быстро перекрывал все выходы. Никто не успевал скрыться, ни одну улику нельзя было спрятать, сжечь, проглотить. Следом за стражниками входил судебный пристав, а за ним и я с моими писцами, и мы сразу начинали опись имущества.

Обычно дальше все протекало в торжественной тишине. Только какой-нибудь ребенок плакал в глубине дома. Иногда мне казалось, что это плачет один и тот же ребенок и что его просто переносят из дома в дом. Дети плачут так одинаково. Но и арестованные тоже часто были похожи друг на друга — одинаковым выражением лица. «Как?! Меня? — казалось, говорила их застывшая маска изумления. — Который так старался оставаться в тени? Никого не озлоблять, ни с кем не ссориться? Молился в церкви, платил налоги… Выбросил из дома всех идолов, сжег всю библиотеку…»

Э-э, нет — не всю. От служанки, умеющей читать, узнали мы, что сохранил ты среди христианских свитков поэмы Гесиода и «Буколики» Вергилия. Зачем, спрашивается, понадобились тебе эти языческие книги? Ясно зачем: чтобы извлекать из них магические заклинания, ворожить против добрых христиан, насылать колдовством болезни на младенцев и порчу на скот. И за эти страшные дела ждет тебя неизбежная кара!

День ареста всегда был для меня праздником. И вечером я возвращался в свою комнатенку в трехэтажном доме у Остийских ворот с миром в душе. Без муки, без зависти проходил мимо богатых особняков, без ненависти вслушивался в голоса и смех обитателей.

«Веселитесь, порхайте, наивные баловни судьбы, — думал я. — Воображаете, что горе, позор, тоска, одиночество, нищета — это все не для вас? Недолго вам осталось тешиться, скоро и в ваши ворота ударит жезл судебного пристава. Вот вы ублажаете себя вечерней трапезой с друзьями, хвастаетесь новым серебряным блюдом из Милета, договариваетесь о теплом местечке для подросшего сына, обсуждаете увеселительную поездку на охоту в горы. И вам и в голову не придет, что судьба ваша висит на волоске. И что волосок этот в любую минуту может перерезать невзрачный человечек, скромно бредущий сейчас вдоль стен вашего дома».

О, конечно, были уже в те годы богачи, которые пытались добровольно расстаться со своими сокровищами, раздать все бедным. До сих пор в церквах восхваляют Меланию Младшую и ее мужа Пиниануса. Вот, дескать, кто исполнил завет Христа — «Продай имение твое и раздай нищим». А когда родня попыталась воспротивиться разорению семейного достояния, они и родню отвергли — упали в ноги всесильной Серене и упросили ее заставить родных не вмешиваться.

Сознаюсь, мне трудно не расхохотаться на всю церковь, когда я слышу эти восхваления. «Оставь домы, братьев, сестер, отца, мать, жену, детей, земли — и получишь во сто крат и будешь иметь жизнь вечную!» Да что же это такое, как не выгодная торговая сделка?!

Неважно, выполнит другая сторона обещанное или облапошит доверчивых олухов. Важно, что сами-то олухи