Читать книгу - "Тайны Балтийской Атлантиды - Вольфганг Акунов"

Внимание автора «Повести Временных Лет» (долгое время таковым считался Нестор-летописец, но в наш скептический век, кажется, уже мало кто в это верит) привлекла, в первую очередь, аристократическая «верхняя» часть Киева — так называемая Гора, то есть киевская крепость («детинец»), где располагались княжеский терем-дворец и дворы знати. Потому и говорит он лишь о разрушении главного киевского святилища — «Перунова холма» с идолами Перуна, Хорса, Дажьбога и других языческих богов, почитаемых, в первую очередь, местной знатью — «нарочитыми людьми». От составителя же «Жития князя Владимира», не поленившегося заглянуть и на заселенный «простой чадью», то есть простонародьем — киевский Подол, читатель узнает, что и судьба «нижнего» киевского бога Белеса, или Волоса, пользовавшегося популярностью и в среде людей «ненарочитых», была — увы! — ничуть не лучшей:

«Войдя в Киев, повелел [Владимир] ниспровергнуть и избивать кумиров: одних иссечь, а других сжечь; Волоса же, которого именовали скотьим богом, повелел в Почайну реку бросить».

В древних русских летописях (в частности — Новгородской первой летописи) сохранились предания о свержении по велению князя Владимира Красное Солнышко идола Перуна не только в Киеве, но и в другом центре Древней Руси — Новгороде на Волхове:

«…Пришел к Новгороду архиепископ (в действительности — епископ — В. А.) Аким (Иоаким — В. А.) Корсунянин, и требища (святилища язычников, в которых совершались жертвоприношения — В. А.) разрушил, и Перуна посек, и повелел тащить его в Волхов. И, повязав его веревками, потащили его по калу (видимо, грязи, смешанной с навозом — В. А.), побивая палками. И повелел никому и нигде не принимать его». Новгородский летописец рассказывает о некоем «питьблянине» (жившем на реке Питьбе, впадающей в Волхов несколько ниже Новгорода), пришедшем рано утром на реку, собираясь везти горшки в Новгород на продажу, и увидевшем идол Перуна, приткнувшийся к берегу. «И отпихнул его питьблянин шестом, так сказав: „Ты, Перунище, досыта пил и ел, а ныне плыви прочь!“ И сгинул тот со свету».

Сценарий расправы христианских властителей с идолами «родноверческих» божеств, или, с христианской точки зрения — бесов — был, как видим, всюду прямо-таки удручающе одинаковым.

Кстати говоря, в балладе «Ругевит» графом Алексеем Константиновичем Толстым была допущена еще одна неточность (или, если угодно, «поэтическая вольность»): у него датский епископ Свен, в знак торжества победоносной христианской веры, становится на поверженного истукана и едет на нем, словно древнеримский триумфатор, до обрыва, откуда Ругевита сбрасывают в море. В действительности, данный, запоминающийся всякому вдумчивому читателю, эпизод произошел, согласно «Деяниям датчан», при ниспровержении статуи другого «злого духа склавов» — Поренуция (тащить которого к обрыву епископ заставил не быков, как у Алексея Константиновича, а людей — смирившихся с победой «данов» и их новой, христианской, веры побежденных ругиян из Кореницы):

«Статуя этого идола имела пять лиц, одно из которых располагалось на его груди, при этом левой рукой он касался лба, а правой держался за подбородок. Этот идол [также] пал под ударами топоров людей [понтифика]. Свено, желая еще сильнее унизить эти истуканы, решил надменно встать на одного из них, в то время как карентийцы тащили его за пределы своего города. Поступив таким образом, он добавил к весу их ноши еще и унижение, ибо теперь тех, кто тащил идола, когда они видели, как чужеземный епископ попирает ногами местных богов, чувство стыда терзало отнюдь не меньше, чем тяжесть [низверженных идолов]».

Как говорил святой Апостол Павел: «Ибо хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как есть много богов и господ много, — но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им» (1Кор.8:5–6).

«Мы же на прежнее возвратимся», как выражались в аналогичных случаях древнерусские летописцы.

«Рог изобилия», по степени убывания жидкости в котором жрецы судили и делали предсказания о том, насколько щедрым будет урожай — был непременным атрибутом не только Святвита и прочих богов северо-западных славян, живших на острове Руге, но и кумиров славянских обитателей всех приморских областей Балтики. Этот символ плодородия держит, например, связываемое религиоведами со Святовитом изображение, высеченное на камне, вделанном в стену притвора Старой церкви немецкого местечка Альтенкирхен в северной части полуострова Виттов на острове Рюген, расположенного, как принято считать, на территории древней Арконы. При постройке этой церкви после окончательной победы христианства в 1185 году использовались камни от разрушенного «склавенского» замка Яромарсбург — бывшей резиденции князя руян-руянов Яромара-Яромира (как видно, к тому времени у северо-западных славян имелись не только деревянные фортификационные сооружения). Вероятно, именно этот «камень Свантевита» (нем. Свантевитштейн, или, в современном произношении — Свантевитштайн, Svantevitstein) был описан в XVI веке немецким хронистом Давидом Хитреусом в «Саксонской хронике»: «Изображение бога руянов, высеченное на камне, можно видеть в селе Альтенкирхен, в при творе храма; коренные жители острова называли его Святовитом, нынешние же Витольдом».

Святовит с «рогом изобилия», высеченный на камне

Камень с изображением Святовита (в горизонтальном положении) в христианской церкви на острове Рюген

Об этом же «камне Святовита» сообщает и написанная в XVII веке «Истории Каменской епархии»: «Отсюда злого бога Дьяволом и Чернобогом, то есть Черным богом^[80], доброго же Белбогом, то есть Белым богом называли. Статую этого бога, высеченную в камне, можно поныне видеть на Руяне, на полуострове Виттов, в народе именуемую (…) Виттольд (Витт+ольд — В. А.), как бы „Древний Вит“. С большой головой, густой бородой он скорее выглядит чудовищем, чем вымышленным богом». Что тут скажешь? О вкусах не спорят…

Так называемый «Монах» в церкви Бергена-на-Рюгене

Так называемый «монах» из церкви другого городка — Бергена-на-Рюгене (средневекового Ругарда), тоже, скорей всего, держал в руке «рог изобилия», пока этот языческий атрибут не удалили — так, на всякий случай! — после окончательного утверждения на острове христианства богобоязненные каменотесы.