Читать книгу - "Русская революция. Ленин и Людендорф (1905–1917) - Ева Ингеборг Фляйшхауэр"

Так же не встречая сопротивления, двигалась на Динабург армейская группа Д. После взятия Динабурга штабу LIII корпуса назначили целью город Псков и «тем самым исходный пункт магистрали, ведущей в Петербург». 21 февраля его войска достигли Розиттена (Резекне), 23-го — Острова, а вечером 24 февраля заняли Псков «с его многочисленными коммуникациями и большими запасами»^[3458].

Наконец, продвижение 8-й армии (генерал-полковник граф фон Кирхбах) принесло немцам Лифляндию и Эстляндию и закончилось 26 февраля в Нарве, 27 февраля в Везенберге (Раквере), 1 марта в Иевве (Йыхви). «С достижением линии Злобин — Орша по Днепру, а также городов Полоцк, Плескау и Нарва задача группы армий Эйхгорна была выполнена. Частью уже во время операции она отдала пять дивизий на запад»^[3459].

Благодаря взятию немцами Динабурга на севере и Пскова на западе Ленин сумел навязать свою волю петроградским руководящим органам. Военной обороны столицы, к примеру силами красногвардейцев, ни разу не потребовалось. Зато Ленин использовал свой декрет для «классовой борьбы» с традиционными элитами Петрограда. Их представителей свезли на грузовиках на западную окраину города и заставили в снегу и льду рыть траншеи, порой голыми руками, — бесчеловечная затея, «прелюдия к коммунистическому террору»^[3460]. Защищать столицу не было необходимости хотя бы потому, что немецкое наступление после решения Совнаркома принять условия Германии^[3461] закончилось у озера Пейпус^[3462].

Не только левого эсера Штейнберга наблюдения за Лениным привели к отрезвляющему выводу, что он во время наступления немцев не чувствовал никакой реальной опасности^[3463]; трудовику В. Б. Станкевичу его поведение тоже показало определенную надуманность угрозы «отечеству». Полагая, вместе с большинством петроградского населения, будто столица действительно в опасности, Станкевич решил предоставить в распоряжение Верховного главнокомандующего Крыленко свои познания специалиста. Как уполномоченный по фортификации он принимал участие в строительстве оборонительных сооружений вокруг Пскова, как член межфракционного Военного комитета Временного правительства — знал местонахождение всех складов военной техники и предметов снабжения в том районе. Боясь огромных потерь техники и пространства для обороны при движении немцев на Петроград, он предложил Крыленко свою помощь в спасении Пскова как преддверия к Петрограду. Крыленко попросил его изложить свои соображения в докладе и пошел переговорить с Лениным. Через полчаса красногвардейцы предъявили ожидающему Станкевичу приказ об аресте и после безрезультатного домашнего обыска отвели в ревтрибунал. Десять дней Станкевич просидел в зловещих Крестах. Он попал в трагикомическое положение: из-за его желания защитить Россию от врага его постарались не допустить к мнимой обороне Петрограда^[3464]. Он был освобожден по настоянию левых эсеров, когда германские войска давно уже стояли в Пскове. Все обилие русского военного имущества, находившегося в тех местах, Ленин оставил немецкому партнеру для усиления западного фронта.

Искусственно подогреваемая паника с криками «Немцы у ворот!» изменила настроение партийных органов. Когда стали известны ужесточенные Людендорфом условия мира, партийный вождь смог наконец продемонстрировать соратникам свою правоту: мол, проголосуй они своевременно за «похабный» мир, не пришлось бы теперь, склоняясь перед силой оружия, принимать из рук германских империалистов мир, ставящий им «колено на грудь». Те, кто все еще отвергал этот мир, по его словам, «не только тешили себя непоправимыми иллюзиями», но и «поддавались на провокацию»^[3465]. Бывший наставник Парвус поддержал его издалека, подтверждая, что ответственность за такой мир целиком лежит на недальновидных большевиках: «Россия могла иметь гораздо более благоприятные условия мира, если бы не вздорная и задорная тактика большевиков. Ленин сам… оказался умнее… роль Иванушки-дурачка сыграл Троцкий… [курсив в тексте. — Е. И. Ф.]»^[3466].

На заседании ЦК 23 февраля за предложение Ленина незамедлительно принять германские условия мира проголосовали 7 чел., против — 4 (Бубнов, Урицкий, Бухарин, Ломов) при 4 воздержавшихся (Троцкий, Крестинский, Дзержинский, Иоффе) и угрозах ленинских противников выйти из ЦК. Но на объединенном заседании большевистской и левоэсеровской фракций ВЦИК вечером того же дня Ленин тщетно боролся за большинство: большевики К. Б. Радек и Д. Б. Рязанов отклонили его предложение, левый эсер И. З. Штейнберг призвал свою фракцию к выходу из Совета народных комиссаров. Никакой резолюции принято не было. Зато на пленарном заседании ВЦИК в ночь с 23 на 24 февраля голосование прошло удачно для Ленина. Собравшиеся, несмотря на сопротивление меньшевиков (Ю. О. Мартов), правых эсеров (М. А. Лихач), анархистов-коммунистов (А. Ю. Ге) и левых эсеров (Б. Д. Камков [Кац]), одобрили его предложение о принятии германских условий 116 голосами против 84 при 26 воздержавшихся, благодаря чему он вместе с Троцким выпустил постановление Совнаркома, предписывающее «условия мира, предложенные германским правительством, принять и выслать делегацию в Брест-Литовск»^[3467]. На заседании ЦК 24 февраля 1918 г.^[3468] Ленин упрочил позиции, посоветовал недовольным остаться в партии и на занимаемых постах и предложил кандидатуры в состав мирной делегации, которой предстояло «идти в Каноссу»^[3469] и «со стиснутыми зубами», по его словам, подписывать договор. Над ЦК Ленин одержал верх, однако Московский областной комитет партии выразил недоверие ЦК^[3470].