Читать книгу - "Москва Первопрестольная. История столицы от ее основания до крушения Российской империи - Михаил Вострышев"

Вечером на праздник Крещения Господня 1598 года скончался царь Федор, уже давно недомогавший, и с его смертью пресекся царский род. Наследника не оставил он. Когда лежал на смертном одре, патриарх и бояре, озабоченные судьбой престола, спрашивали его, кому вручает бразды власти. Федор Иванович отвечал тихим голосом: «Во всем царстве и в вас волен Бог. Как Ему угодно, так и будет».

Бояре и патриарх просили царствовать вдову Федора царицу Ирину. Это казалось удобным, потому что при ней по-прежнему будет правителем ее брат Борис Годунов. Но царица от престола отказалась, уехала в Новодевичий монастырь и постриглась в монахини. Тогда решили просить на престол самого Бориса, ходили к нему в Новодевичий, куда он переехал вслед за сестрой, но он упорно отказывался принять царский венец, понимая, что его власть не будет прочной, если не будет избран всенародно.

Через сорок дней в Москве состоялось торжественное собрание для избрания царя, на которое съехались со всех концов Русской земли представители городов, провинциальные дворяне, высшее духовенство и вся Боярская дума. Заседание земского собора открыл патриарх вопросом: «Кому на великом православном государстве царем быть?» Патриарх сам и ответил: «У меня, и прочих духовных лиц, и всех вообще людей, живущих в Москве, одна общая мысль, что, помимо Бориса Федоровича, никого не выбирать». Все собравшиеся одобрительными криками приветствовали это предложение, и только несколько бояр с недовольными лицами шептались о чем-то с Шуйскими.

Патриарх Иов и московский народ просят Бориса Годунова стать царем

Борис Годунов и юродивый.

Художник А. Земцов

Избрав Бориса, все бывшие на Соборе во главе с патриархом пошли в Новодевичий монастырь и объявили Годунову об его избрании. Но и на этот раз он отказался от престола. Тогда 21 февраля при торжественном звоне колоколов двинулась к нему процессия в третий раз. Впереди несли хоругви, иконы. В крестном ходу шли патриарх, духовенство, бояре и чины земского собора, следом за ними – огромная толпа народа. Люди заполнили весь монастырский двор и расположились за стенами обители. Вся Москва была здесь. Даже недруги Годунова явились. Борис вышел навстречу крестному ходу, и патриарх обратился к нему:

– Это Пречистая Богородица со Своим Предвечным Младенцем и великими чудотворцами возлюбили тебя. Устыдись пришествия Ее и ослушанием не наводи на себя праведного гнева Божья.

Но Борис по-прежнему отказывался. После обедни духовенство вновь упрашивало его и на коленях молило царицу Ирину уговорить брата. Со двора стоном неслись просьбы народа, чтобы Борис принял царский венец. Наконец Годунов согласился. Спустя несколько дней Москва торжественно встречала новоизбранного царя.

Прошло шесть лет. Тринадцатого апреля 1604 года в Москве стоял теплый весенний день. Голубое небо и радостное сияние солнца манили из тесных и душных комнат на чистый воздух. В Кремле на вышке терема после обеда сидел царь Борис. Лицо его утратило прежнюю красоту и носило печать тяжелых дум и тревожных забот. Перед Годуновым широко раскинулась освещенная солнцем Москва, но он, погруженный в раздумья, не замечал красот столицы.

Он вспоминал, как шесть лет тому назад стоял в Успенском соборе и, принимая от патриарха царский венец, клялся, что на Руси не будет более бедных и он разделит с неимущим даже последнюю рубашку. Все эти годы он помнил и старался исполнять свой обет. Ради этого не вел войн ни с Польшей, ни со Швецией, понимая, что даже удачная война – бедствие для народа. Он сбавлял и прощал недоимки, целые области на несколько лет освобождал от податей. Он благотворил щедрой рукой и всегда был защитником сирых. Но судьба словно смеялась над ним – два года подряд русские земли преследовали неурожаи, и наступил страшный голод, а за ним явились и болезни, уносившие в могилы ежедневно тысячи своих жертв. Всем нуждавшимся Годунов выдавал хлеб из казны, а чтобы дать людям работу, начал строить в Кремле колокольню Ивана Великого. Но ропот нарастал, и во всех бедствиях народ винил своего царя.