Читать книгу - "Свердлов. Оккультные корни Октябрьской революции - Валерий Шамбаров"

Но проблемы остались. И раскачка страны продолжалась. Усугублялось положение тем, что Первая мировая, как и любая война, вызвала расслоение людей на патриотов, стремящихся оказаться поближе к передовой, и шкурников, старающихся быть от нее подальше. Россия к тому же оказалась единственной страной, которая позволила себе воевать со вполне «мирным» тылом. Даже рестораны, кафешантаны, театры и прочие увеселительные заведения функционировали на полную катушку. Ни о каком затягивании поясов даже речи не было. Люди продолжали жить, ни в чем себе не отказывая, сыто и избалованно. Тот, кто в мирное время ездил в «Яр» и снимал ложу в Мариинке, продолжали это делать и в военное. И тот, кто отплясывал под гармонику в дешевой пивнухе, тоже остался при своих радостях. Страна стала жить в двух разных системах ценностей. Одна часть населения сидела в окопах, лечила раненых, пыталась как-то наладить снабжение или просто молилась за ушедших на фронт и с волнением ждала от них весточек. Другая держалась лишь за собственные интересы, политиканствовала, интриговала, всласть пила и ела, а к войне относилась в качестве «болельщиков», перемывая кости «игрокам» и глубокомысленные обсуждая, не пора ли сменить «тренера»…

Не было недостатка в продовольствии и предметах первой необходимости. Но в связи с транспортными проблемами в разных местах начались «недохваты» — там одного, там другого, что приводило к подорожанию. И очень быстро торговцы научились создавать «недохваты» искусственно, чтобы взвинтить цены. Что вызывало соответствующее возмущение избалованных россиян. А раз так, то и оппозиционные олигархи стали создавать эти искусственные «недохваты». И германские агенты — через подконтрольные немцам российские фирмы и банки…

На фронте людей не хватало, а в тыловых городах разрастались огромные запасные батальоны. «Автором» этого явления стал любимец Думы военный министр Поливанов. Господин весьма энергичный. «Спасая Россию», он летом и осенью 1915 г. призывал в строй все новые и новые контингенты. Но послать-то их на фронт было нельзя из-за отсутствия винтовок! Запасные батальоны разбухали до 12–15 тысяч человек. При офицерских штатах нормального батальона, на тысячу солдат. Дурели в тесноте казарм, злились, оторванные от своего хозяйства не пойми зачем — без оружия им оставалось заниматься только строевой. Разлагались враждебной пропагандой, заражались слухами и страхами.

Впоследствии в «демократическую» историографию была внедрена версия, что царь, мол, не шел на своевременные реформы, упрямствовал, что и стало причиной катастрофы. Чушь! Ведь те же самые деятели, которые претендовали на власть в «правительстве общественного доверия» впоследствии получили ее, составив костяк Временного правительства. И показали, на что они «способны», мгновенно наломав дров и развалив государство. Государь прекрасно знал никчемность этих пустых болтунов и вполне справедливо не спешил призывать их к рычагам управления.

Нет, Россию губил не самодержавный «деспотизм», а наоборот, слабость и беззубость власти. Кстати, западные демократии для защиты своей государственности не деликатничали… Во Франции в 1914 г. при наступлении немцев на Париж, расстреляли в Венсенском лесу несколько сот рецидивистов, бандитов, воров и воровок — вообще без суда, в порядке «военного положения». Без суда расстреливали паникеров и дезертиров. Вся печать была взята под жесткий контроль, а рабочие на заводах подчинены военной дисциплине. И в Англии ее пресловутые свободы были на время войны фактически упразднены «Законом о защите королевства»: вводился государственный контроль за транспортом, заводами, допускалась конфискация любых вещей, строго запрещались стачки, вводился принудительный арбитраж по трудовым конфликтам. А ирландских сепаратистов, пробовавших поднимать волнения, без долгих проволочек вешали.

В России же рабочие могли бастовать и митинговать сколько угодно. Во время войны! Вопрос о их мобилизации правительством поднимался, но… только развели руками. Потому что такой закон не могли принять без Думы, а все сознавали, что в Думе у него нет никаких шансов на прохождение. Когда французский министр Тома во время своего визита советовал российскому премьеру Штюрмеру навести порядок и милитаризовать рабочих, тот ужаснулся: «Милитаризовать наших рабочих! Да в таком случае вся Дума поднялась бы против нас!»

Власть очень мягко подходила и к явным врагам и вредителям. Балтфлот, стоявший в финском Гельсингфорсе, подвергался самому интенсивному воздействию германской и большевистской пропаганды. И в октябре 1915 года случился бунт на линкоре «Гангут». После чего на «Гангуте», крейсере «Россия» и в Кронштадте была раскрыта обширная подпольная организация. Состоялся военно-полевой суд. И что же? По законам военного времени… лишь двоих руководителей, Ваганова и Янцевича, приговорили к смертной казни, да и то царь помиловал, заменил пожизненной каторгой. Другие отделались разными сроками заключения, а то и ссылки (в мирный и безопасный тыл!) А большинство арестованных вообще не судили, свели в матросский батальон и отправили искупать вину на сухопутный фронт, под Ригу. Однако батальон отказался воевать, не выполнял приказов и принялся разлагать солдат соседних частей. И… как думаете, наказали их? Расстреляли? Нет. Просто расформировали батальон, а матросов… вернули на свои корабли. Вот и судите, может ли выиграть войну государство, действующее подобным образом?

В конце 1915 г. лидеры легальных социалистических групп устроили в столице тайный съезд под председательством Керенского. На нем говорилось, что неудачи на фронте и беспорядок в тылах уронили царскую власть в глазах народа. Но если будет заключен мир, он «будет реакционный и монархический». А нужен «демократический». Откуда следовал вывод: «Когда наступит последний час войны, мы должны будем свергнуть царизм, взять власть в свои руки и установить социалистическую диктатуру». Обо всем, что происходило на съезде, было хорошо известно не только Охранному отделению, но даже иностранным послам! И никаких мер не последовало.

Впрочем, пикантность ситуации заключалась в том, что навести порядок мешали либералы, а они, в свою очередь, пользовались мощной поддержкой иностранных союзников. В ходе описанной выше атаки на власть, когда царь распустил Думу, французские газеты выступили с прямыми угрозами: «По словам союзных делегатов, неопределенность внутренней политики России учитывается общественным мнением союзных держав как неблагоприятный признак для общего дела союзников. Особенно неблагоприятное впечатление производит не вполне благожелательное отношение к законодательным учреждениям. Продолжение такого рода неопределенности внутренней политики может вызвать в союзных странах охлаждение, что особенно нежелательно теперь, когда возникает вопрос о финансировании России. Деловые круги Европы, не имея твердой уверенности в политическом курсе России, воздержатся вступать в определенные с нею соглашения».

В 1916 году иностранные делегаты при посещении Думы заявили: «Французы горячо и искренне относятся к Государственной Думе и представительству русского народа, но не к правительству. Вы заслуживаете лучшего правительства, чем оно у вас существует». А тот же самый Тома, который советовал Штюрмеру милитаризовать рабочих, обратился к председателю Думы Родзянко: «Россия должна быть очень богатой и уверенной в своих силах, чтобы позволить себе роскошь иметь такое правительство, как ваше, в котором премьер-министр — бедствие, а военный министр — катастрофа». Простите — и такое высказывание позволяет себе министр дружественной державы? Добавим — Тома при этом «дал полномочия» Родзянко при необходимости обращаться лично к нему или к французскому главнокомандующему Жоффру «с указанием на происходящие непорядки». «Мы поверим народным представителям и немедленно исполним все по Вашему требованию». Это что, тоже нормально? Министр одной страны дает «полномочия» спикеру парламента другой страны?