Читать книгу - "32-я добровольческая гренадерская дивизия СС «30 января» - Роман Пономаренко"

Советская атака в направлении к юго-западу от Визенау была отбита подразделениями 32-го учебно-полевого батальона СС, 32-го саперного батальона СС при поддержке огня I дивизиона 32-го артиллерийского полка СС. В 08:20 советский стрелковый взвод южнее Цильтендорфа вышел во фланг позиций батареи 20-мм зенитных орудий 550-го зенитного дивизиона СС. Эсэсовские зенитчики быстро успели развернуть орудия против наступающих красноармейцев и точным огнем рассеяли противника.

Якоб Лобмейер, командир 561-го противотанкового дивизиона СС

Если дивизия СС «30 января» в целом выдержала советский удар, то слабая 286-я пехотная дивизия генерал-майора фон Родена быстро попала в сложное положение. Оборона приданного дивизии 1237-го фанен-юнкерского полка была прорвана. Обратите внимание, что начало советского наступления и прорыв советскими войсками обороны 286-й пехотной дивизии (конкретно – 1237-го фанен-юнкерского полка и приданных ему частей Фольксштурма) привели к тому, что немецкое командование было вынуждено вернуть на прежние позиции в район севернее Визенау 88-й полк СС. Прежний командир 13-й роты 88-го полка СС унтерштурмфюрер СС Гельмут Шварц^[340] вспоминал: «Полк “Беккер” начали отводить с фронта где-то 14 апреля. Был приказ вывести полк в резерв в район Мюлльрозе. Армейский фанен-юнкерский^[341] полк (1237-й гренадерский полк. – Р.П.) занимал наш сектор. Однако уже через один или два дня мы получили приказ снова возвращаться на наши позиции. Дело в том, что к северу от Визенау, где наши траншеи упирались в молодой ельник к западу от канала, русские ворвались в обороняемые фанен-юнкерами окопы. В ближнем бою, с применением огнеметов и ручных гранат, мы попытались выбить их оттуда. Однако полностью нам это сделать не удалось. Они удержались на восточных склонах и оттуда могли фланговым огнем простреливать наши позиции. Меня, с моими тяжелыми минометами, выдвинули вперед с приказом накрыть противника огнем, я находился в передовой траншее, дабы провести разведку. Передо мной стояло очень трудное задание, поскольку точно направлять минометный огонь в этом небольшом лесу было невозможно. Русские были всего лишь в пятидесяти метрах впереди. Мы понесли очень большие потери там… Оберштурмфюрер СС Фишер, который командовал 1-й ротой в самой северной точке обороны полка, получил нервный срыв, так что я временно возглавил эту роту»^[342].

Следующие воспоминания Шварца касаются уже действий его 13-й роты: «После начала русского наступления они были остановлены на западной окраине Обер-Линдова. Мы были в Шлаубехаммере со штабом полка. Русские попытались обойти Шлаубехаммер, наступая двумя клиньями через пустоши у Брискова и Линдова. Моя рота была расположена на северо-восточной окраине Шлаубехаммера. В этом направлении, я на бронемашине отправился на разведку. В ходе этого разведывательного рейда мы захватили русское 150-мм орудие, заряженное шрапнельным снарядом. После тяжелого боя, в особенности на северной окраине Шлаубехаммера, мы отошли на окраину Мюлльрозе, попав под огонь “Сталинских оргбнов”^[343]. Несколько дней спустя мы отошли оттуда на юго-запад»^[344].

Однако свои прежние позиции 88-й полк СС смог занять лишь на короткое время и вскоре был оттеснен, понеся большие потери. Спасти положение на этом участке не удалось. Ударами советских войск I батальон 88-го полка СС был разбит. II батальон все же сумел оторваться от противника и организовал новую линию обороны к северу от Обер-Линдова^[345]. Известно, что 16 апреля был убит унтерштурмфюрер СС Карл Штерн^[346] из 88-го полка СС.

Тем не менее, 16 апреля 87-й и 88-й полки СС в целом сумели не допустить прорыва советских войск, сковав их упорными боями. Они даже прикрыли с фланга контратаку немецких войск, предпринятую в оперативных целях^[347].

Результатом прорыва обороны 286-й пехотной дивизии стало то, что две дивизии 16-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Е.В. Добровольского сумели продвинуться далеко на запад. Их передовые отряды уже вошли в лесной массив к северо-востоку от Маркендорфа и до железнодорожной линии между Маркендорфом и Франкфуртом. К обеду красноармейцы достигли района западнее имперского автобана № 87 и к 17 часам (по берлинскому времени) несколькими клиньями вышли к автотрассе Берлин – Франкфурт-на-Одере у Лихтенберга.

В немецких штабах прекрасно осознавали всю сложность положения и важность этой автотрассы. Еще во время составления предварительных планов обороны Берлина вторая линия обороны была предусмотрительно разбита вдоль автобана № 87. И, как мы помним, между Маркендорфом и Хохенвальде, прикрывая ведущий к Берлину имперский автобан № 87, занимала позиции боевая группа «Краусс».

Краусс получил непосредственную задачу удерживать вторую линию обороны в районе автобана № 87 и перекрестка Маркендорф. Фактически эта линия была в зоне ответственности 286-й пехотной дивизии. Обе пехотные роты группы были поставлены на участке обороны от Хохенвальде до Маркендорфа. Позади этой линии разместились позиции самоходных орудий. Краусс развернул свой командный пункт в Маркендорфском замке, здесь же наготове в качестве резерва находился и саперный взвод.

Утром 16 апреля участок обороны группы подвергся сильному артиллерийскому обстрелу и налету советской штурмовой авиации. Под интенсивный огонь попал и Маркендорф. Ближе к обеду прямо на группу Краусса вышли советские стрелковые подразделения – части 16-го стрелкового корпуса (339-я или 383-я стрелковая дивизия). Если верить Крауссу, то к его позициям приблизилась группа людей в немецкой униформе (Краусс назвал их людьми Зейдлица) с криками: «Не стреляйте, товарищи!»^[348]. Эта демонстрация произвела впечатление прежде всего на необстрелянных пожилых резервистов, которые оказались в замешательстве и огня не открыли. Хотя, в принципе, это могли быть и не немецкие антифашисты (весьма сомнительно, что они ходили в немецкой форме на передовой посреди бушующего сражения), а просто бегущие солдаты 286-й пехотной дивизии, за которыми наступали красноармейцы. Просто в горячке боя Краусс принял их за немецких антифашистов, тем более что тогда было не до разбирательств.