Читать книгу - "Славянский мир Начальной летописи - Николай Барсов"

Юго-восточные расселения северян шли по Семи (Сейму), с областью которого Подесенье сближается рекой Севой, вливающейся в Десну через Нерусу. Здесь только указывает их летопись, но есть много оснований думать, что они простирались даже в эпоху образования Русского государства гораздо далее на восток и юго-восток, в область Северского Донца, известного на Руси под именем Дона, как то видно из описания похода на половцев в 1111 году^[223], и в область самого Дона. По известиям мусульманских писателей IX–X веков, славяне составляли в Хазарии, простиравшейся по Дону и Волге до Кавказского хребта, не только значительную часть городского населения, но довольно многочисленное оседлое, следовательно, деревенское или сельское население, из которого, как свидетельствует Баладури^[224], сирийский вождь Марван в набеге на Хазарию вывел до двадцати тысяч славян. Нет нужды ни предполагать в этих славянах те славянские ветви, которые, по известиям нашей летописи, платили дань хазарам (то есть северян по Десне, Семи и Суле, вятичей, радимичей и полян), ни отвергать справедливость этого известия, опираясь только на то соображение, что сирийский вождь не мог проникнуть так далеко в глубь Восточно-Европейской равнины – на Днепр, Сулу, Сейм, Сож, Оку. Он нашел оседлое славянское население в пределах самой Хазарии, в плодородных поречьях Северского Донца и Дона. По прямому свидетельству Массуди, еще в его время (во второй половине X века) русские и славянские племена языческой религии обитали в пределах Хазарии. Они имели особого судью, который судил их по закону язычества, то есть по закону разума. Русь и славяне составляли войско царя и его прислугу^[225]. Самый Дон у многих из мусульманских писателей, вообще хорошо знакомых с восточными окраинами Европейской России, называется Славянской рекой. Это название, еще чаще придаваемое Волге, должно было явиться не только вследствие того, что верховья этих рек лежали в земле славян, но и в силу того, что на их побережьях и в их полости славянство, если и не было населением, преобладающим по численности, то заявило себя достаточно самобытной и сильной деятельностью среди кочевого и перемежающегося азийского населения. Это название дает также основание предполагать, что на юго-востоке равнины славянство могло простираться по крайней мере до нижнего течения Волги, которая у теперешнего Царицына отделяется таким незначительным волоком от полости Нижнего Дона. Существование Тмутаракани, славяно-русской колонии на устьях Кубани, начало которой относят обыкновенно к X веку, показывает, что славянское население в глубокой древности доходило по Черноморскому побережью до Кавкасинских гор, в соседство ясов, касогов и обезов^[226]. Сильное Хазарское царство, опираясь само главным образом на славянство, обеспечивало славянству, жившему в его пределах, спокойное существование. С падением его под ударами русских князей Олега и Святослава, с подчинением его территории власти Руси единоплеменное или родственное славянское население естественно должно было получить перевес над инородческим населением. Связь с Поднепровьем через низовья Дона и Донца по левым притокам Днепра, очевидно, усилилась. Торжество христианства в Поднепровской Руси отразилось в Тмутаракани основанием особого епископства, стоявшего с Киевом в близких и частых сношениях. Окруженная со всех сторон враждебными соседями – горными ясами и касогами с юга, греками с запада, азийскими степняками, – постоянно наплывавшими с востока, Тмутаракань, пока не пала окончательно в конце XI века, служила убежищем и приютом для многочисленных выходцев из разных концов русского славянства, которых влекли туда жажда воинской деятельности, чести и добычи, отчасти же недовольство своим положением на Руси. Здесь, в местном населении, князья-изгои легко находили себе дружину и союзников в воинственных инородцах и воев в местном славянстве. Так мы видим, что первый тмутараканский князь Мстислав Володимирович, предъявивший свои права на владения в Приднепровской Руси, является с инородческой дружиной, хазарами и касогами, и с воями-северянами. Постоянная связь Тмутаракани с Черниговом, зависимость ее от черниговских князей, которая признавалась на Руси делом законным и бесспорным^[227], могла основываться только на племенном или земельном сродстве ее славянского населения с населением Подесенья, Посемья и Посулья, и заставляет видеть в славянском населении этого края разветвление северян. С падением власти русских князей в Тмутаракани, с усилением азийских кочевников на понтийском побережье, славянское население на юго-восточной окраине исчезает. С начала XII века его крайние следы замечаются только на Доне, то есть собственно теперешнем Северном (Северском) Донце, но уже среди господствующего и преобладающего инородческого населения. В городе Шарукани видно население, близкое русским воям, по крайней мере по вероисповеданию, очень может быть, по языку и происхождению. В конце XII века крайним славяно-русским пунктом был город Донец^[228], в котором знаменитый Игорь Святославич нашел безопасный приют после одиннадцатидневного бегства из половецкого плена^[229]. Как далеко на юг простирались славянские поселения на восточной стороне Днепра, неизвестно. К концу X века мы застаем их окраины на Суле-реке, но если и здесь славянское население было так же принуждено постепенно отступать к северу перед наплывом степных инородцев, как то было на западной стороне Днепра, то необходимо допустить, что их первоначальные поселения заходили гораздо далее на юг.