Читать книгу - "Родина ариев. Мифы Древней Руси. Книга 4 - Валерий Воронин"

– Вижу нашего фюрера.

– Где?

– Там, в Южной Америке… Он в гражданской одежде, как простой поселянин, житель Баварии или альпийский предгорий…

– Но это точно не Германия?

– Нет, нет, – заверил я, – рядом же золотое кольцо из цепи Геракла. И река Амазонка… Всё происходит в Южной Америке. Он не просто приехал в гости – он живёт постоянно в тех местах…

Вот большая бухта… Фюрер любит бывать возле неё… Он рисует картины… Да, он стал прекрасным художником. Много картин…

– Какая бухта, Отто? Амазонка начинается в горах. Это очень высокие горы. Там не может быть никакой бухты. Ты ошибаешься!

– Бухта есть. Я вижу её отчётливо. Она западнее гор. Очень большая. Это тихоокеанское побережье. А недалеко город… Называется… Написано по-испански… Похоже на Кито.

– Это где-то на севере Перу… – предположил Карл Краузер и добавил. – Ты ничего не путаешь?

– Нет, нет, – заверил я, – всё верно.

– Что ещё?

– Не могу понять. Картинка «бегает» туда-сюда. Показывают карту местности. Но все названия по-испански. Я не успеваю читать. Но суть понятна. Показано, где он бывает. Живёт в одном месте, рисует в другом. Но район очерчен определённо. От бухты фюрер далеко не удаляется. А! Вот ещё и часы.

– Какие часы?

– Да эти, что я вам отдал!

– Мои часы?

– Да. Они там, в золотом кольце. Внутри лежат…

– Зачем?

– Не знаю… Как будто бы часть ритуала… Но лежат долго. Много лет. Их никто не смеет взять в руки.

– Много лет?

– Много, – соглашаюсь я.

– И что, больше ничего не происходит?

Я вздохнул.

– Мох появился вокруг часов… Время идёт…

Кажется, фюрер умер… Его похоронили в тех местах… До меня дошло: так он ведь жил, как в изгнании! Хотя и вёл себя достаточно свободно, на его жизнь никто не покушался. Странно всё это… Выходит, – заключил я, – мы войну проиграли, если фюрер оказался в изгнании?

– Ты, Отто, – сказал генерал Краузер, – никому не рассказывай о своих видениях. Особенно о нашем фюрере. Это крайне опасно.

Я согласно кивнул. Это и так ясно. Но до чего же тяжело сознавать, что мы проиграли войну. Невероятно! Ещё бои идут в центре России, ещё Крым наш, а я уже знаю, что всё напрасно. Никакие жертвы с нашей стороны не смогут остановить красную армаду.

– Но как же «триста спартанцев»! – невольно вырвалось у меня. – Ведь их священный ритуал, связанный с «запуском» свастики, и их жертвенный расстрел разве не должны были повлиять на ход истории, перевернуть военные действия в нашу пользу? Это ведь главное!

– Должны были, – согласился генерал, – по крайней мере, мы все очень на это надеемся. А то, что увиделось в подземельях тебе, – это лишь одна из вероятностей будущей жизни. Она может произойти, а может – и нет.

В салоне «Опеля» наступила гробовая тишина. Сейчас мы все – я, незаметный майор Ульберт и мой собеседник, много знающий генерал Краузер, думали об одном: если Германия потерпит поражение, где окажемся мы? Если там, в далёкой Южной Америке, одиноко бродил в изгнании всеми забытый фюрер, вождь великого народа, то где его доблестная гвардия? Уж не постигнет ли нас участь «трехсот спартанцев»? И не важно, кто всадит тебе пулю в лоб – твой коллега из «Аненербе» или русский солдат…

Впрочем, какое-то время в нашем распоряжении ещё имелось. И его требовалось использовать крайне бережливо. Мы обговорили наши ближайшие планы, точнее – ту их часть, в которой была задействована моя скромная персона, и тепло распрощались. Не знаю почему, но я вдруг подумал, что на этом свете свидеться с генералом Краузером больше не получится.

Когда его самолёт оторвался от земли, я побрёл к поджидавшей меня машине, где уже заждалась охрана. Надо возвращаться в Коккозы.