Читать книгу - "Единственная сверхдержава - Анатолий Уткин"

В то же время “Германия и Япония, – писал Дж. Кеннан, – являют собой две главные фигуры на шахматной доске мировой политики”*. Активность по этим двум направлениям – европейскому и азиатскому – становится характерной чертой американской внешней политики. Осенью 1947 г. государственный секретарь Дж. Маршалл, выступая перед кабинетом, заявил, что “целью нашей политики с нынешнего дня и далее будет восстановление баланса сил и в Европе, и в Азии”*.

В своих комментариях к идеям, изложенным в статье “мистера Х”, обозреватель У. Липпман показал, каким путем будет осуществляться подобное “сдерживание”: “Эта политика может быть приведена в действие только рекрутированием, субсидированием и поддержкой однородного ряда сателлитов, клиентов, зависимых государств и марионеток”*.

Тогда США находились в зените своего материального превосходства над партнерами в западном мире (те были еще далеки до достижения даже предвоенного уровня и просто “мерзли той зимой от холода”). В Китае Чан Кайши еще удерживал контроль над большей частью страны. Советский Союз был занят восстановлением разрушенной экономики. Еще не все из восточноевропейских стран сделали геополитический выбор. Греция и Турция уже попали в орбиту американского влияния, что в значительной степени относилось и к шахскому Ирану. США владели монополией на ядерное оружие. Они производили половину мировой промышленной продукции, обладали половиной мировых богатств (при 6% мирового населения). Что имел в виду Дж. Маршалл, говоря о необходимости восстановить баланс в Европе и в Азии? Он мог иметь в виду лишь закрепление благоприятного для США положения на максимально долгий период.

Выступая 12 июня 1948 г. перед 55 тыс. слушателей на университетском стадионе в Беркли, Г. Трумэн заявил: “Великие проблемы мира иногда изображают как спор исключительно между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Это не так... Мы не ведем “холодную войну”... Противоречия существуют не между Советским Союзом и Соединенными Штатами. Противоречия существуют между Советским Союзом и остальным миром”*. Пока СССР имел относительно незначительные экономические, политические и военные интересы в “остальном мире”, в то время как США уже повсюду создавали опорные пункты своего влияния. Летом 1946 г. американская и английская зоны оккупации в Германии были объединены в Бизонию – с едиными экономическими, политическими и административными органами. (Франция пыталась предотвратить или хотя бы замедлить процесс восстановления германской мощи. Она какое-то время воздерживалась от проведения совместных с американцами мероприятий в зонах оккупации). 6 сентября 1946 г. госсекретарь Дж. Бирнс, выступая в Штутгарте, осудил советскую и французскую позиции в германском вопросе и предложил создать временное германское правительство. Глава внешнеполитического ведомства США объявил, что американские войска останутся в Германии, не ограничивая себя сроками. Важность этого поворота в американской политике трудно переоценить. США решили расположить свои вооруженные силы в центре “вакуума”, созданного мировой войной, в центре индустриальной зоны капиталистического мира, на максимальном приближении к СССР, его западным границам. Этот фактор на многие годы и десятилетия вперед определил американскую политику в Европе, да и в мире в целом.

На Ближнем Востоке американские компании уже к 1944 г. владели 42% разведанных запасов нефти, в 19 раз увеличив свою долю за военные годы*. Летом 1946 г. США начали укреплять свои позиции в Корее. Э. Поули, доверенное лицо Г. Трумэна, писал 22 июня президенту: “Хотя Корея и небольшая страна и, учитывая нашу общую военную мощь, наша ответственность здесь невелика, она является полем идеологической битвы, от исхода которой зависит наш общий успех в Азии”. Президент заверил, что американцы “останутся в Корее так долго, сколько будет нужно”*. Вот выдержка из речи Трумэна 17 июля 1946 г.: “Я думаю, что наше будущее лежит, с торговой точки зрения, в тихоокеанском бассейне – и я думаю, что мы в конечном счете овладеем им”*. Главнокомандующий войсками США в этом регионе генерал Макартур говорил: “Ныне Тихий океан стал англосаксонским озером, и наша линия обороны идет по островам, опоясывающим азиатское побережье”*.

В августе 1946 г. президент Г. Трумэн послал в Средиземное море военно-морскую эскадру во главе с авианосцем новейшей конструкции “Франклин Д. Рузвельт”. Остался лишь формальный шаг до объявления огромной географической зоны, непосредственно соприкасающейся с СССР, сферой жизненных интересов США. По тайным дипломатическим каналам весть о готовности США оказать Греции и Турции свое “покровительство” была доведена до греческого и турецкого правительств уже в сентябре – ноябре 1946 г.*

Следует отметить тот факт, что могущество США в послевоенные годы возросло не только благодаря необычайному броску, осуществленному экономикой страны, но и ввиду того, что остальной капиталистический мир переживал тяжелый экономический спад. Наиболее весомый потенциальный конкурент в капиталистическом мире – Beликобритания, центр некогда величайшей империи, находилась в состоянии упадка. Из орбиты ее имперских прерогатив выходили Индия, Бирма, Египет, Палестина, из-под политического влияния – Греция и Турция. На форпосты прежнего английского присутствия заступали Соединенные Штаты. Наиболее драматическим образом это проявилось в Восточном Средиземноморье.

21 февраля 1947 г. английский посол в Вашингтоне лорд Инверчепел попросил немедленной аудиенции у государственного секретаря Дж. Маршалла, но безуспешно – Маршалл на уик-энд покинул город. Чувствуя важность английской дипломатической активности, заместитель государственного секретаря Д. Ачесон пренебрег формальностями, взял на себя инициативу и изучил две британские памятные записки. Их смысл сводился к следующему: ресурсы Англии не позволяют ей оказывать помощь Греции и Турции после марта 1947 г. Д. Ачесон оповестил Г. Трумэна и Дж. Маршалла о содержании английских посланий. Он оценивал ситуацию следующим образом: “Мы должны принять наиболее важное за период после окончания второй мировой войны решение”*. В течение нескольких дней произошел обмен мнениями между Г. Трумэном, Дж. Маршаллом, Дж. Форрестолом, Патерсоном и Ачесоном, в ходе которого было решено “предпринять незамедлительные шаги по предоставлению всей возможной помощи Греции и, в меньших масштабах, Турции”*. Речь по существу шла не о судьбе двух средиземноморских государств, а о важном изменении в американской политике на западноевропейском направлении. К этому времени США уже закрепились в Западной Европе и проникли во многие колониальные владения европейских держав

К 1947 – 1948 годам западноевропейский регион стал зависимым от США, колониальные империи европейских стран превратились в поле деятельности американских монополий, в ряде из них расширялось американское военное присутствие. Теперь предстояла вторая стадия “операции Европа”. Предстояло укрепить экономику западноевропейских стран и при их помощи установить желаемый порядок в мировых делах. Это помогло бы США контролировать Средиземноморье, Ближний Восток и Африку. Опираясь на оккупированную Японию и Южную Корею, США надеялись контролировать развитие Китая при посредничестве гоминдана, то есть выступать “арбитром” Азии. “Договор Рио-де-Жанейро” о межамериканской обороне логически продолжал “доктрину Монро”, обеспечивая американское доминирование в Латинской Америке. Оставалось лишь изолировать Советский Союз, добиваясь либо его зависимости, либо “ухода во внутренние пространства” – своеобразного оттеснения СССР от главных мировых процессов.