Читать книгу - "Куликово поле и другие битвы Дмитрия Донского - Валерий Шамбаров"

От одних лишь церковных неурядиц впору было за голову схватиться, но если бы они были единственными! В Литве Ягайло вовсю теснил православных друзей Москвы. Католики обеспечили ему мощную поддержку, на его стороне выступили поляки и Ливонский орден. Скиргайло вместе с крестоносцами напал на владения Андрея Ольгердовича. Полоцк воззвал о помощи к новгородцам, но… республика на Волхове мольбу осажденных проигнорировала. «Золотые пояса» обсудили на вече и постановили: их интересам это не соответствует. Правда, полочане сами сумели отбиться, отразили атаки Скиргайлы и немцев.

Но новгородские бояре отправили посольство к Ягайле, договаривались о дружбе с ним. Поляки и литовские католики лишний раз убедились: соседи не придут на выручку Андрею. Через некоторое время Скиргайло привел к Полоцку новую армию. На этот раз он сумел взять город, устроил массовые казни. На площади перерубили и пересажали на колья местную знать и всех горожан, кто выступал за Андрея Ольгердовича, а самого его заковали в кандалы, отвезли в Польшу, и Ягайло заточил князя «в темную башню».

Новгородский кремль. Софийская звонница

Между тем Новгород продолжал мудрить. Объединившиеся Литва и Польша представляли могучую силу, могли взять под покровительство. Однако и гонения на православных отпугивали. Да и вообще, какая разница, если вместо Дмитрия у них будет распоряжаться Ягайло? Самым выгодным представлялось пристроиться между двумя державами. Литовцы помогут освободиться от Москвы, но и с ними Новгород сохранит определенную дистанцию, станет торговать с обеими странами — и торговаться с обеими, кто больше посулит.

Из Литвы опять уезжали православные князья. Новгородцы позвали к себе одного из них, Патрикия Наримантовича, он был очень умелым военачальником. Но с великим князем согласовывать приглашение не стали, никакой присяги московскому государю Патрикий не приносил. «Золотые пояса» сами избрали его своим князем. А при этом необычайно расщедрились. Русским князьям строго запрещали иметь собственность на новгородской территории, даже села покупать не дозволяли. А литовцу выделили в вотчину, в наследственный удел, города Орешек, Копорье, Карелу. Когда жители трех городов узнали, как Новгород решил их судьбу, они взбунтовались. Что ж, бояре переиграли. Заменили вотчину Патрикия на Ладогу и Старую Руссу.

В общем-то, причина щедрости была понятной. По Руси собирали дань Тохтамышу, предъявленные татарами «долги». Было тяжко, при раскладке получалось по полтине с деревни (для той эпохи немалая сумма). А Новгород отверг обязательства платить «черный бор» в Орду. Вот и требовались литовцы, если великий князь вздумает применить силу. Хотя тешили себя надеждами и на то, что Дмитрий Донской не рискнет воевать. Куда ему! Он заново отстраивал города своего княжества, казна была пуста, любые доходы отсылали в Сарай. Нижегородские князья больше не считались с Москвой. Управлялись в уделах сами по себе, то и дело шастали в Орду, сплетничать и демонстрировать хану свою верность.

В таком раздрае осмелел и Олег Рязанский. В 1385 г. он вдруг налетел по-разбойничьи на Коломну. Пленил наместника, боярина Остея. Удерживать город даже не пытался, разграбил, сжег, а жителей угнал — обратить в рязанских холопов или продать татарам. Набедокурил и скрылся. Спрашивается, зачем? Гонор удовлетворил, мелкую корысть поимел. Конечно, Дмитрий Иванович не оставил нападение без последствий. На Рязанщину выступил Владимир Храбрый с войском. Но и Олег был не так-то прост. Изучил, по каким дорогам ходят на Рязань москвичи, в удобном месте изготовил засаду. Владимир же действовал по старой, отработанной схеме и попался. Разгромить его рязанцы все-таки не смогли, но в жестоком бою пали несколько воевод великого князя, потрепанная рать отступила.

И что же оставалось предпринять Дмитрию Ивановичу? Скликать удельных князей, посылать на Олега большую армию, в который раз карать? А он исчезнет, пересидит в лесах и опять укусит… Сколько это может продолжаться? Сколько будет литься понапрасну русская кровь? Митрополита не было, но ни у кого не повернулся бы язык сказать, что Русская церковь осталась обезглавленной. Ее душой, ее истинным предводителем был игумен, не имевший никакого официального сана, святой Сергий Радонежский. Государь вспомнил, как он в свое время улаживал ссору с Нижним Новгородом, и обратился к нему.

Преподобный, как обычно, не отказался быть миротворцем. Сейчас не пешком пошел, а вынужден был ехать на тележке, годы давали себя знать. Олега Ивановича его визит поверг в настоящее смятение. К концу земной жизни слава и авторитет преподобного стали неоспоримыми. Люди твердо знали и верили: он — святой. Уже святой! Среди них жил, говорил, творил человек, на котором лежал отблеск божьей славы. Но и божьей силы, божьей власти. И этот человек неожиданно появился в бедненькой, кое-как восстановленной от погромов Рязани. Внешне святой Сергий был таким же, как раньше, — скромным и тихим. Он не грозил пораженному Олегу, не затворял у него церквей. Он всего лишь завел с князем разговор «о пользе души, и о мире, и о любви».

Ничем не прошибить было упрямого рязанца, ни взбучками, ни собственными просчетами, стародавние понятия о чести и обиды перевешивали любые аргументы. Но «кроткие словесы» преподобного чудесным образом проняли его. Олег «умилися душею», устыдился святого мужа. Согласился заключить с Дмитрием Ивановичем «вечный мир и любовь в род и род». Отпустил всех пленных. И тех, которых набрал в Коломне, и прежних — как выяснилось, на Рязанщине до сих пор томились некоторые воины, схваченные при возвращении с Куликова поля! Мир договорились скрепить родством. Дочку Дмитрия Донского Софью сосватали за Олегова сына Федора. Вот опять же, непостижимыми оказались пути Господни. Девушка должна была стать литовской государыней, а стала рязанской…

Когда погасили свары с Олегом, дошел черед и до новгородцев. Их заносило все круче. Стоило ли озираться на Москву? Совсем ослабла, ее даже рязанцы бьют! На реках опять появились флотилии ушкуйников, бесчинствовали не хуже татар. А «золотые пояса» обсудили на вече дрязги вокруг митрополичьего престола и постановили — от Московской митрополии отложиться, отныне церковные вопросы решать самим. Было нетрудно предсказать, куда дальше повернет эта линия, от Московской митрополии к Киевской…

Дмитрий Иванович неоднократно одергивал боярскую республику, она не внимала. Великий князь уговаривает — значит, и вправду обессилел. Ну а коли так, Донской показал, что его терпение имеет пределы. Зимой 1386 г. призвал в поход на Новгород всю Русь. И она откликнулась, зашевелилась! Зазвенела оружием так же, как 11 лет назад, когда укрощали Тверь. Зазвенела, как против Мамая. Снова к государю скакали княжеские дружины, стекались пешие ратники. Полки прислали 26 городов! Выставили отряды даже те, кто числился подданными Новгорода — Вологда, Бежецк, Торжок. Очень уж допекла подвластные «пригороды» политика новгородского правительства.

Конечно, можно было пожалеть, что собравшуюся силищу приходится вести не на литовцев или ордынцев, а на зарвавшихся вечевиков. Но можно было и порадоваться. Русь не словами, а делом показывала, что она не развалилась, готова стоять за общие интересы. «Золотые пояса» совершенно не ожидали подобного единодушия. Откровенно струхнули. Выслали навстречу делегацию, предложили огромный выкуп, 8 тыс. рублей. Столько же, сколько начислил Тохтамыш на всю Московскую державу!