Читать книгу - "Трагедии Севастопольской крепости - Александр Широкорад"

Понтоны хранились километрах в шести-семи вверх по течению от места переправы. Их соединили попарно, наподобие плота, а потом несколько таких плотов составили в мостовые конструкции. В соответствии с тщательно выверенной схемой действий эти звенья отправили вниз по течению и установили по обоим берегам. Далее обе части продолжали наращиваться навстречу друг другу, пока обе половины не встретились посередине реки. Этот момент всегда вызывал наибольшее напряжение. Только точный расчет офицеров-саперов мог обеспечить безукоризненную стыковку пролетов моста.

Работы начались в 18.00 31 августа. После полуночи, ближе к 01.00, оба конца конструкции разделяло всего 25 метров.

К 03.30 1 сентября мост стал единым целым. В 04.00 первые группы техники 22-й пехотной дивизии двинулись через реку к восточному берегу. Почти тут же поднялся сильный ветер, и на понтоны обрушились волны полутораметровой высоты. Технику на мосту начало бросать из стороны в сторону, некоторые понтоны дали течь.

Как раз в этот и без того трудный момент с воздуха атаковали советские бомбардировщики. Они спланировали низко. Прямое попадание. Два плота пошли ко дну, потери саперов составили 16 человек убитыми и ранеными. Ремонт в бурных речных потоках занял два с половиной часа. После чего движение восстановилось.

Но к тому времени советские бомбардировщики и штурмовики вернулись — на сей раз с истребительным сопровождением. Никто на мосту не мог найти укрытия, между тем глубина реки достигала 15 метров. Колоннам оставалось только одно — двигаться, двигаться и надеяться на лучшее. Бомбы сыпались градом. Четыре понтона затонуло.

На сей раз ремонтные работы продолжались семь часов. Саперы промокли насквозь, они в кровь сбивали себе пальцы, руки болели от усталости и перенапряжения. Наведение моста на бурной реке шириной 750 метров при наличии активного неприятельского противодействия может занять достойное место в военной истории.

Полковник Мельдерс со своей 51-й истребительной эскадрильей взял на себя заботы по охране моста, который русские стремились уничтожить любой ценой. За два дня Мельдерс и его летчики-истребители сбили семьдесят семь советских бомбардировщиков. Две батареи зенитчиков люфтваффе — 1-й дивизион 14-го зенитно-артиллерийского полка и 1-й дивизион 64-го зенитно-артиллерийского полка — сбили еще тринадцать русских бомбардировщиков.

Но, несмотря ни на что, большое число саперов из 1-й и 4-й горнострелковых дивизий погибло за первые несколько дней при строительстве и ремонте моста. Бериславский мост стоил немцам больших потерь. Возможно, ни один понтонный мост на протяжении последней войны не наводился в столь трудных условиях и не подвергался столь яростным атакам Неприятеля, как этот. Но благодаря ему 11-я армия создала плацдарм для решительного наступления на Крым и Кавказ»{33}.

А что говорят о переправе у Берислава советские историки? Да, собственно, ничего. Молчат как рыбы. Наши войска прос…ли форсирование Днепра. Точнее не скажешь, а кого сей глагол коробит, пусть «Войну и мир» почитает. Там семейство Ростовых на охоте «проело» волка, а тут 9-я советская армия — 11-ю германскую!

О форсировании немцами Днепра скороговоркой говорит П.И. Батов: «31 августа авиационная разведка Черноморского флота сообщила, что противник начал переправу через Днепр в районе Каховки; к 12.00 на леном берегу зафиксировано до батальона немецкой пехоты. Немецкие передовые отряды переправлялись также южнее Берислава, у хутора Казацкий. Наших частей в этих районах не было замечено. В архиве имеется донесение Южного фронта в Ставку за подписью тт. Рябышева и Запорожца, проливающее свет на события в районе Каховка — Берислав 31 августа — 2 сентября 1941 года. Оно составлено на крайне повышенных тонах — генералу Черевиченко и его начальнику штаба генералу П.И. Бодину досталось основательно. Но не ради этого обращаюсь к документу. Важен факт: «Ничем не оправданный отвод с берега у Каховки батальонов 296-й дивизии и несвоевременная замена их батальонами 176-й дивизии дали противнику возможность безнаказанно форсировать Днепр». Грубая ошибка, которой воспользовалось вражеское командование»{34}.

Корабли Дунайской флотилии, пусть ценой своей гибели, могли сорвать переправу на участке Берислав — Каховка. 24 августа, то есть в день, когда фон Боддиен подошел к Бериславу, там стояли монитор «Мартынов» и четыре бронекатера (всего четыре 102-мм. четыре 76-мм и четыре 45-мм пушки). А у немцев был лишь гаубичный дивизион и несколько 37-мм противотанковых пушек. Да и в Бериславе находилась наша артиллерия. Но вместо того чтобы открыть огонь по наступающим немцам, наши корабли уходят вверх по течению в направлении Никополя. Одновременно командование 9-й армии вместо того чтобы держать оборону на переправах, затеяло десант в занятый немцами Херсон. Ситуация почти анекдотичная; в штабе оценивают гарнизон Херсона в 1000 человек, однако командование флотом представляет свои разведданные, где говорится о 5000 человек. Лишь тогда командующий 9-й армией генерал-полковник Я.Т. Черевиченко умялся и отменил операцию. Корабли Дунайской флотилии уже были стянуты в Херсон, кроме монитора «Железняков», который зачем-то был послан в Скадовск.

Таким образом, монитор «Мартынов» с четырьмя бронекатерами был отправлен в распоряжение командования 18-й армии в район Никополя, а остальные корабли и катера Дунайской флотилии находились в районе Херсона. Итак, переправе немцев в районе Бернелав — Каховка был дан зеленый свет.

Генерал Батов узнал о переправе немцев от морских летчиков, ведших разведку в районе Каховки. Комдив Черняев вышел из себя:

— Как же… Как же отдали такой рубеж без боя?

— Летчики могли ошибиться, — ответил Батов. — Сейчас важно выяснить, каковы силы противника. Пошлите толкового командира-оператора в штаб 9-й армии.

На следующий день был отправлен начальник разведотделения штаба дивизии капитан Н.В. Лисовой. По возвращении он рассказал, что к командарму он прорвался. Высказав мнение о том, что «наступление немецких и румынских войск на Крым маловероятно» и задав ряд вопросов по обстановке в Крыму и на Черном море, командующий 9-й армией Я.Т. Черевиченко направил капитана Лисового в оперативный отдел армии. Но и там данных о наступающем противнике капитану получить не удалось, поскольку обстановка на фронте менялась с невероятной быстротой.

Части 11-й армии быстро перешли через переправу у Берислава — Каховки и далее двигались по расходящимся направлениям на восток и на юг, а затем на запад вдоль Днепра. Так, к вечеру 10 сентября немцы заняли поселки Большая Маячка, Большие Копани (Великие Копани) и начали продвижение в направлении поселка Малые Копани — г. Скадовск.

Части 22-й и 73-й пехотных дивизий шли строго на юг в направлении Чаплинка — Перекоп. Вместе с ними двигался усиленный разведывательный батальон моторизованного полка СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» под командованием штурмбаннфюрера Майера.

Советская 9-я армия отступала (или бежала, пусть каждый сам подбирает выражения). Драться никто и нигде не хотел. Небольшая часть войск, включая остатки 74-й дивизии, бежала к Тендре под защиту моряков.