Читать книгу - "Казанова - Иен Келли"

Таким образом, в двадцать пять лет Казанова снова покинул Венецию, не имея никаких особых целей, кроме как увидеть знаменитых людей, не испытывая финансовых затруднений и свободный от эмоциональный привязанностей. Он заметил, что его братья Франческо и Джованни пробивались в качестве художников, но не задумывался о том, в чем же состоят его собственные таланты. Стояло 1 июня 1750 года. У него были идеальные попутчики: театральная труппа и друг почти одного с ним возраста, с которым он явно был куда ближе, чем с родными братьями. «Я не мог бы выбрать компанию более приятную и более способную принести мне неоценимую пользу в Париже и такое количество блестящих знакомых», — писал он. И где-то в кругу компании Антонио Балетти и его танцоров Казанова прогнал мрачную тучу, которая висела над ним после отъезда Анриетты, и снова принял на себя роль молодого авантюриста и венецианца под маской, в которой отныне будет воспринимать его окружающий мир.

Его театральные корни вскоре пригодились — Казанова немедленно принял на себя новую роль, вполне в духе импровизаций комедии дель арте. Танцовщица Каттинелла, которую он знал когда-то понаслышке, представляла его теперь всем как своего двоюродного брата, но Джакомо это было не по вкусу. «Я видел, что она заставляет меня играть роль, — писал он, — ради собственных интересов», однако венецианец решил подыграть. Это примечательное место в мемуарах, оно показывает, как легко он импровизировал, даже если еще не видел в том для себя выгоды. Невольно он стал ее сообщником в деле ограбления хозяина гостиницы, который давал ей кредит в ожидании прибытия «матери» Каттинеллы и, соответственно, «тетушки» Казановы. Галантный Казанова даже попытался оплатить за нее счет, но только зря перерыл ее спальню в поисках каких-то денег. Однако, казалось, это его не беспокоило: он наслаждался притворством.

Затем он рассказывает об обычной незатейливой связи с дочерью прачки в своей квартире в Турине. Он запомнил ее за благочестие и застенчивость, неожиданные для профессии, представительницы которой были предметом торговли в трактирах. Возможно, ее напускная скромность могла объясняться, как он рассуждал, той ее особенностью, которая проявилась, когда она поддалась его натиску, от каждого его толчка она с шумом пускала воздух. Она продолжала пукать, подобно «басу из оркестра, отмечающему такты в музыке», и тем самым приводила Казанову в состояние полного бессилия из-за разбиравшего его смеха. «Я просидел там на лестнице более четверти часа, прежде чем смог справиться с хохотом… Это происшествие заставляет меня смеяться даже сейчас каждый раз, когда я вспоминаю его».

Его театрально-комическое путешествие продолжилось в Лионе. Здесь он встретил Анциллу, венецианскую куртизанку и танцовщицу, только что вернувшуюся из Лондона и успешно работавшую в Королевском театре «Хэймаркет». Обладавшие хорошими связями, его театральные товарищи почти гарантировали ему право входа в салон пожилого генерал-лейтенанта города, Франсуаде Ларошфуко маркиза де Рошебарона.

Ларошфуко в 1750 году было семьдесят три года. Ему понравился двадцатипятилетний итальянец, его прекрасные манеры, веселые компаньоны и легкое отношение к жизни, он помог Казанове с посвящением в масоны. Вполне вероятно, что именно попутчики придали особый шарм Казанове, привлекший Ларошфуко и лионских масонов, но, кроме того, Джакомо помогли его знания о каббале — частой теме для разговоров между венецианскими актерами, но не в более широком обществе. Лионская ложа масонов, в которую был введен Казанова, следовала так называемому шотландскому уставу, возникновение которого связано с попавшим в изгнание якобитом, шевалье Эндрю Рамсеем, и входила в Великую ложу Шотландии с девизом «Amitie, Amis Choisis» («Дружба и избранные друзья»). Традиции этой ложи восходили к средневековым розенкрейцерам, которые, в свою очередь, признавали силу каббалы.

Казанова мало об этом пишет, но важность включения в иное полузакрытое и международное братство, теснее сплоченное, чем актерское, нельзя недооценивать. В то время, однако, он думал о Париже и вот-вот грядущем новом приключении, а не о высшем просветлении.

Казанова и Балетти прибыли в Париж в разгар лета 1750 года. Мать Антонио, звезда театра «Комеди Итальен», недалеко от Пале-Рояль, выехала с маленькой сестрой Антонио, Манон, в Фонтенбло, чтобы встретить их, и в итоге забрала сына в Париж, оставив Казанову продолжать путь в низком дил юкансе. Его утешением было приглашение на ужин в тот же вечер, а когда Джакомо добрался до Парижа, Антонио уже достаточно убедительно напел семье Балетти дифирамбы в честь итальянца, и те отправили наемный экипаж, чтобы, забрать Казанову из квартиры на улице Моконсейль.