Читать книгу - "Курская битва. Огненная дуга - Александр Михайлович Золототрубов"

— То же самое, что и у вас: приказано перейти к обороне, — повеселевшим голосом ответил Рокоссовский. — А чем это вызвано, пока не знаю. В Генштабе обещали вскоре дать знать. Ну что ж, оборона так оборона, нам в этом деле не привыкать...

Переговорив с Ватутиным, Константин Константинович подошёл к карте, висевшей на стене. В районе Курска линия фронта напоминала собой огромную дугу, которая была обращена в сторону противника. Эта Курская дуга и стала летом 1943 года местом ожесточённой битвы. Но об этом Рокоссовский узнал позже.

Вечером 4 июля в штаб Центрального фронта неожиданно прибыл маршал Жуков. Он вышел из машины, размял отяжелевшие ноги. Как и положено, командующий фронтом генерал армии Рокоссовский отдал ему рапорт, ответил на тёплое рукопожатие Георгия Константиновича.

— Что-то вы зачастили к нам на фронт, — как бы между прочим заметил Рокоссовский, улыбаясь уголками губ.

— Боюсь за тебя, Костя, как бы ты не оплошал. — В широко распахнутых глазах маршала заблестели лукавые искорки. — Фрицы вот-вот двинут на тебя свои танки. А ты выстоишь?

— Надо выстоять, Георгий Константинович, мы же с вами наследники славы великого Суворова! — вполне серьёзно произнёс Константин Константинович.

Жуков положил руку ему на плечо и тут же снял её.

— Ну, рассказывай, как житьё-бытьё, а?

Рокоссовский ответил, что с утра он был в 13-й армии генерала Пухова, походил по траншеям и блиндажам передовой линии обороны, поговорил с людьми. У бойцов и командиров, подчеркнул он, боевое настроение, они ждут не дождутся, когда наконец враг начнёт наступление. Не без гордости командующий фронтом сообщил, что штаб фронта создал наиболее мощную противотанковую оборону в полосе 13-й армии и на примыкающих к ней флангах 48-й и 70-й армий.

— А какова противотанковая артиллерийская оборона в полосе армии генерала Пухова? — поинтересовался Жуков.

— Приличная, товарищ маршал...

— Она равна 30 орудиям на один километр фронта, — подал голос подошедший к ним начальник штаба фронта генерал Малинин. Он тут же разложил на столе оперативную карту. — Здесь хорошо видно, как мы расположили орудия. Из них прямой наводкой можно вести огонь по вражеским танкам, если таковые осмелятся атаковать нас.

Жуков чему-то усмехнулся, его полное с чёрными крапинками у глаз лицо посерьёзнело.

— Михаил Сергеевич, неужели ты, старый вояка, сомневаешься, что фрицы начнут танковую атаку? — спросил Георгий Константинович. — У них это последний шанс вырвать из наших рук стратегическую инициативу, и они будут драться до последнего. Таков приказ Гитлера.

— Да нет же, я ничуть не сомневаюсь, товарищ маршал, — смутился генерал Малинин. — Просто хотел пошутить...

Но Жуков, словно не слыша его, стал говорить о том, как важно на главном направлении той же армии Пухова поставить орудия, чтобы дать достойный отпор врагу.

— У тебя, Костя, немало орудий на километр фронта, у генерала армии Ватутина их гораздо меньше. В полосе 6-й и 7-й гвардейских армий плотность артиллерийской обороны по 15,6 орудий на один километр фронта, — сообщил маршал Жуков. — А если учесть средства, расположенные во втором эшелоне фронта, — до 30 орудий на один километр фронта. Кроме того, противотанковую оборону на этом участке генерал армии Ватутин усилил двумя танковыми полками и одной танковой бригадой. Может, и тебе дать один-два танковых полка?

Рокоссовский пожал плечами.

— Не помешали бы, но опять же танки надо просить у Сталина, — усмехнулся он. — Но я уже просил их, и мне Верховный не даст. К тому же генерал Воронов как представитель Ставки заявил, что у меня противотанковых орудий больше, чем у кого-либо.

— Да, силы ты собрал немалые, — задумчиво промолвил Жуков. — Сколько армий у тебя сейчас в подчинении?

Рокоссовский стал перечислять: 48-я армия генерала Романенко, 13-я генерала Пухова, 70-я генерала Галанина, 65-я генерала Батова и 60-я генерала Черняховского. В резерве находятся 2-я танковая армия генерала Родина, один стрелковый и два танковых корпуса. С воздуха войска фронта прикроет авиация 16-й воздушной армии генерала Руденко...

В это время в штаб фронта вошёл генерал Руденко.

— А вот прибыл и главный воздушный ас! — воскликнул Константин Константинович. — Лёгок на помине, Сергей Игнатьевич. — Рокоссовский поздоровался с ним за руку. Генерал отчего-то смутился.

— Хочу согласовать с начальником штаба генералом Малининым кое-какие вопросы по взаимодействию, — пояснил он, глядя на командующего фронтом.

— Сейчас нам накроют стол, и все мы поужинаем, а потом будем обсуждать оперативные и другие вопросы, — предложил Рокоссовский. — Вы не против, Георгий Константинович?

— Если честно, то я голоден, — признался Жуков.

— И я не успел позавтракать, — сказал генерал Руденко, — так что могу составить вам компанию.

— Тут неподалёку находится столовая Военного совета фронта, может, пойдём туда? — спросил Рокоссовский, глядя на Жукова.

— Я так устал, что не могу куда-либо идти. Давай, Костя, у тебя отужинаем. — Жуков начал снимать чёрный кожаный реглан[12]. — Жарко тут в штабе, хорошо ребята натопили.

— Пар костей не ломит, — усмехнулся Константин Константинович. — Могу и баньку предложить...

— Нет, коллега, дел у нас по горло, а время горячее, вот-вот начнётся заваруха.

Усаживаясь поудобнее за стол, генералы Малинин, Казаков, Телегин и другие обменивались репликами. Генерал Руденко стал сетовать на непогоду: если снова пойдёт дождь, самолёты не смогут подняться в воздух.

— Будем надеяться, Сергей Игнатьевич, что твои воздушные витязи прикроют мои войска во время боевых действий, — высказал надежду Рокоссовский.

Он ожидал, что маршал Жуков его поддержит, но Георгий Константинович всё время думал о 13-й армии генерала Пухова: сможет ли она сдержать танковый натиск врага? Сейчас, глядя на Рокоссовского, он произнёс:

— Костя, ты говорил, что побывал в армии Пухова, так?

Рокоссовский подтвердил, что был у Пухова на двух передовых наблюдательных пунктах близ станции Поныри.

— Николай Павлович уверен, что через несколько дней на этих рубежах разгорятся ожесточённые бои, — подчеркнул командующий фронтом. — Пухов как сторожевая овчарка — держит ухо востро, и я уже за это благодарен ему.

— Тут