Читать книгу - "Бесконечная империя: Россия в поисках себя - Владислав Иноземцев"

Если рассмотреть Великое княжество Московское конца XV и даже середины XVI века с точки зрения тех черт, которые можно считать элементами даже протонационального государства, можно с уверенностью сказать, что оно им не соответствовало. Это государство оставалось par excellence Московией; оно не объединяло все те народы, которые исторически составили Русь в ее «расширенном» понимании, что предвещало долгий период борьбы за «национальную консолидацию» и «возвращение исконных земель», о котором мы писали ранее; идентичность строилась не столько вокруг этнической, национальной или языковой принадлежности, сколько вокруг религиозного фактора; практически все международные сношения касались либо соседних княжеств, либо бывших монгольских государств, еще недавно повелевавших московскими землями. Данное обстоятельство отмечалось многими европейскими авторами и хронистами, которые еще долго говорили о Московии, часто относя понятие «Русь» (или «Руссия») к русским территориям, входившим в состав Великого княжества Литовского^[345] (нередко в качестве столицы «Руссии» назывался Львов, основанный Rex Russiae, Даниилом Галицким^[346]). Более того, по мере нарастания конфликта между Московским и Литовским княжествами русские все чаще начинали рассматриваться как своего рода разделенный народ, составляющий население как Московии, так и «Руссии»; в конце XVI века, особенно после заключения Брестской унии, о «московитах» и «русских» в Речи Посполитой все чаще говорили как о двух различных, самостоятельно существующих славянских народах^[347]. Национальный состав армий, достаточно часто сходившихся друг с другом в кровопролитных битвах на западных границах Московского княжества на протяжении большей части XVI века, подтверждает как этот раскол, так и некорректность идентификации Московии и России.

В последнее время данный терминологический вопрос становится предметом масштабных теоретических спекуляций в связи с тем, что на идеологическом и политическом уровнях происходит столкновение концепции «русского мира», продвигаемой Москвой в качестве инструмента обоснования своих геополитических притязаний, с представлениями о многосубъектности той цивилизации, которая наследовала Киевской Руси. Предпосылки этой конфронтации политически и интеллектуально уходят довольно далеко в историю — можно вспомнить монументальный труд М. Грушевского «История Украины-Руси», впервые опубликованный в 1898–1936 гг.^[348] Между тем для нас этот вопрос имеет большое значение не в качестве фундамента для спекуляций и взаимно уничижающих обвинений, а из-за его критической роли в определении того, чем, собственно, является многовековая история российского государства в системе имперско-колониальных «координат» — ведь от правильного определения как характера, так и названия формировавшейся в XV–XVI веках метрополии в значительной мере зависит, на наш взгляд, вся оценка российской имперскости.