Читать книгу - "Мемуарески - Элла Венгерова"

— Что ей нужно? — спрашивает он дежурную.

— Денег! — вопит бедная женщина, очевидно принявшая меня за бандитку. — Сколько? — интересуется дядька.

— Пятнадцать пфеннигов! — ору я истошным голосом.

— Ну, это не проблема, — добродушно замечает мужик и лезет в карман. Он дарит мне монету и даже набирает номер. И я наконец-то устанавливаю связь. Ирина велит нам брать такси и ехать в Панков. Я приношу радостную весть шефу, но тот еще некоторое время ломается, неудобно ему, видите ли. А торчать всю ночь на пустом вокзале удобно?

Мы благополучно пересекли совершенно безлюдный темный город, подъехали к дому, на крылечке зажегся свет, Ирина сбежала с крылечка, выдала таксисту пятьдесят марок и сформулировала условие:

— Купишь на пятьдесят марок колбасы и отвезешь в Москву моей маме.

Что ж, условие было вполне приемлемым, и я его выполнила в первый же день по возвращении в Москву.

Мы переночевали в уютном доме Штефана Хермлина (писателя, поэта, культурного функционера и мужа Ирины), а утром позвонили в НИИ музейного дела. Немцы извинились за накладку, узнали адрес, услышав известную фамилию, немного занервничали, но очень быстро приехали, забрали нас и повезли в институт. Мы снова ехали по Восточному Берлину, и, хотя было девять утра и светило солнце, город был пуст. Почти так же, как ночью.

— А где люди? — спрашиваю я у шофера.

Вопрос его озадачил.

— Как это где? — удивился он. — На работе.

Немцы строили социализм надолго и всерьез, выходили на работу дружно и одновременно. Те, что орудовали молотом и серпом, — в шесть утра. Те, что с циркулем, — в восемь. Первые кончали работу в три, вторые — в пять. Потом все отоваривались в одинаковых магазинах, ужинали, смотрели телевизор и ложились спать. Все носили брюки и синие куртки. Конечно, и в ГДР имелись исключения. Высокопоставленные функционеры снабжались в распределителях и даже иногда проникали на Запад (муж Ирины, например). На улицах их не было видно, потому что они пользовались служебным или личным транспортом, а по тротуарам почти не ходили. Это в Западном Берлине всю ночь горели огни реклам и шла бурная, разгульная, недоступно-прекрасная, порочная и угрожающая буржуазная жизнь. Впрочем, знаменитая стена загораживала западноберлинский пейзаж. Я хотела взглянуть на него с четвертого этажа отеля «Адлон», где на черной лестнице имелось такое маленькое-маленькое слуховое окошко, из которого было видно, но Юрий Петрович, опасаясь международных трений, категорически мне это запретил.

Часть вторая

Вторую ночь мы провели в очень и очень приличных апартаментах «Адлона». Юрий Петрович даже обратил мое внимание на двуспальную кровать располагающих размеров. Но я не оценила гостеприимного жеста и погасила порыв равнодушным замечанием:

— У меня в номере точно такая же.

— Не думаю, что я так уж сильно его огорчила. Но утром, когда мы встретились за завтраком, он был не в духе.

— Заказывайте завтрак! — потребовал он.

— Здесь шведский стол, — объясняю я. — Нужно взять поднос и перейти на самообслуживание.

— А как расплачиваться?

— Официант к нам подойдет.

— А как он узнает, что мы съели?

— Мы ему скажем.

— И он поверит?

— Поверит.

— Не может быть. Уточните. Хотя бы вон у тех девушек за соседним столом.

Я подчинилась.

— Прошу прощения, девушки. Как здесь расплачиваются?

— Официант к вам подойдет.

— А как он узнает, что мы съели?

— Вы ему скажете.

— И он поверит?

— Поверит.

Мы самообслужились, позавтракали, подходит официант, красавец гренадерского роста и соответственно высокомерный. Там они все такие.

— Что вы брали?

— Кофе, булочки, рыбу.

— У нас не подают рыбу на завтрак.

Это был удар под самый дых. Юрий Петрович чуть не умер от инфаркта. Перед его внутренним взором вновь замаячили крупные международные трения.

— А что же мы ели? — спрашиваю я гренадера.

— Не знаю, — холодно, но вполне логично ответствует красавец мужчина.

— Ну, такие ломтики? Тоненькие? Прозрачные? Соленые?

— Ах, ветчина, — врубается наконец гренадер. Берет наши марки и удаляется.

Кажется, мы забыли дать ему на чай. Мне до сих пор неудобно.

Юрий Петрович переводит дух. Хеппи-энд.

Часть третья

Ознакомившись с положением дел в берлинском НИИ, мы двинули в Веймар. Там только что покрасили и подновили музей Гете, дом Гете, эспланаду (центральную улицу с мемориальной квартирой Шиллера), а также великолепный зеленый парк с домом Листа, искусственными руинами и купами старых деревьев. Красота, покой, гармония. Словом, классика. Обновили и знаменитый отель «Элефант», описанный в романе Томаса Манна «Лотта в Веймаре». Я и мечтать не смела, что когда-нибудь переступлю его порог. Но переступила. Поскольку зам. директора музея Гете пригласил нас туда на обед. Мы усаживаемся за стол, накрытый крахмальной скатертью, официант приносит меню, зам. директора предлагает заказать черепаховый суп, но Юрий Петрович колеблется.

Спроси его, кто платит?

— Не буду, — упираюсь я. — Это неприлично.

— Тогда переведи ему, что мы первого блюда не берем.

Но официант уже принес супницу с тремя порциями, так что заму достались все три. Ну, может, две. А мы сидим, ждем второго. На второе тартар. Или татар? Приносят тартар, а это сырой телячий фарш с сырым же яйцом. Ни я, ни Юрий Петрович к нему не притронулись. Выпили только какой-то компот или кисель на третье и покинули роскошный ресторан, несолоно хлебавши. А платил за все этот самый зам. Из казенных денег. Он, конечно, был жуткий русофоб, нарочно все так подстроил, чтобы мы остались голодными. И Юрий Петрович тоже хорош. Мог бы рискнуть и согласиться на черепаховый суп.

Едем дальше. В Лейпциг.

Часть четвертая

В Лейпциге, как известно, самый большой в Европе железнодорожный вокзал. Там проходит промышленная ярмарка (Messe), есть опера, университет, огромное книгохранилище (Deutsche Bücherei), церковь Святого Фомы, где в свое время служил И.-С. Бах, и, разумеется, городской музей в большом здании комплексного назначения. Мы идем по коридору, а навстречу Альберт Капр, чья Высшая полиграфическая школа тоже располагается в этом здании. Капр бросается нам навстречу, обнимает меня, крепко целует и с ходу приглашает всех (меня, Юрия Петровича и сопровождавших нас двух или трех музеологов) в ресторан «Auerbachskeller». И мы отправляемся обедать туда, где Мефистофель поил студентов разнообразным дармовым вином. На стенах фрески с изображением этого незабвенного эпизода, но, чтобы их рассмотреть, мне нужно надеть очки.