Читать книгу - "На фронтах Великой войны. Воспоминания. 1914-1918 - Андрей Черныш"

Достаточно напичканный всеми этими сведениями и предположениями и убежденный уже там же в штабе 7-го корпуса в их приемлемости и осуществимости, кроме того, накормленный, разумеется, по уши, я возвращался, торопя шоферов: время было дорого. Мне предстояло побывать еще в штабе 35-й дивизии по тому же вопросу.

Штаб 35-й дивизии в это время уже стоял не в Кременце, а в д. Шпиколосы. Этот переход штаба сделан по требованию командира корпуса. Нахождение штаба дивизии в г. Кременце, с точки зрение боевых требований, в самом деле было неудобно: на фланге участка, главное же – оперативные секреты подвергались некоторой опасности попасть в руки имевшегося в городе подозрительного элемента, особенно евреев, среди которых можно было предполагать наличие шпионов; средств же борьбы и обеспечения себя с этой стороны штаб дивизии почти не имел, нужно было для этой цели отрывать чинов от боевых частей. Было также некоторое опасение возможности налетов неприятельских самолетов на город с целью его бомбардирования.

Временно командующий дивизией генерал Ремезов^[144] (командир бригады еще мирного времени), так как начальник дивизии, генерал Крылов, уже оставил дивизию, получив в командование корпус, принял меня очень хорошо. Большой хлебосол-москвич, он предложил сначала откушать, а главное – выпить рюмку водки. Тут же он преподнес мне в подарок бутылку настоящей смирновки. Что считалось в то уже время большой редкостью, особенно на фронте.

После такой «предварительной подготовки» наше дело об обсуждении намечающейся атаки пошло очень гладко, и мы его быстро покончили. Генерал Ремезов вполне соглашался с предположениями 7-го корпуса и считал, что успех весьма вероятен, что полки 35-й дивизии исполнят задачу (в чем, конечно, не было сомнений), но только просил, чтобы все артиллерийские средства, какие только можно, были бы даны в его распоряжение. Атака намечалась на участке Дунаюв – Богдановка с целью прорыва неприятельской позиции с дальнейшим развитием его в направлении на Почаев. Для атаки 35-я дивизия должна была быть целиком свободна: двумя полками предполагалось атаковать, два полка должны были быть в резерве, в руках начальника дивизии, то есть участок до Куликува, примерно, должна была взять в свои руки 3-я дивизия.

С сильно нафаршированной головой всякими планами атаки, предположениями и различными сведениями всякого рода, с несколько отяжелевшим желудком, вернулся часа в три в Жолобки.

Закипела работа и у нас в штабе. Посыпались предварительные распоряжения, составлялись расчеты. Большая часть их касалась артиллерии. Принимались меры об усилении артиллерии на участке 35-й дивизии за счет 3-й дивизии. Она же должка была освободить 137-й Нежинский полк на участке Млыновцы – Бережцы. Помню, как сейчас – работали мы, Генштаб, с большим подъемом и хорошим настроением: так хотелось всем снова двинуться вперед, начать лелеемый нами реванш противнику за все горести, что претерпели мы в течение долгих отступлений минувшего лета. Да и скучно было сидеть в бездействии. Начальство, казалось, вдохновлялось в своем решении нашим рвением и энергией. Командир корпуса одобрял все доклады по вопросу намечаемой атаки.

Однако, к нашему великому огорчению, вся огромная проделанная нами работа по подготовке задуманной атаки оказалась напрасной: наступление было отменено ввиду отмены его в 7-м корпусе, а там было оно отставлено по причине отмены его в 6-м корпусе. Наши попытки убедить начальство произвести атаку без таковой в 6-м корпусе, только совместно с 7-м, несмотря на горячо приводившиеся доводы «за», успеха не имели. Командир нашего корпуса Яковлев, начальник в общем очень осторожный, как-то быстро сдал и отказался от принятого было решения, лишь только явилась законная причина не предпринимать наступления, раз оно носило вспомогательное значение – содействовать 7-му корпусу, который, как инициатор, сам отменил его. Бог его знает, может быть, оно и лучше было, что мы не атаковали, но тогда нас это сильно огорчило и мы таки порядком поскулили и поязвили по адресу нашего нерешительного комкора.