Читать книгу - "Китай. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов"

Увечащие наказания стали применяться реже, вместо них по телу преступника гуляла бамбуковая палка — но число ударов могло быть очень большим. Принудительные работы, на которых человек мог оказаться и в положении каторжника, ограничивались сроком в пять лет. Все это время осужденный ходил с выбритой головой, а иногда и в кандалах и железном ошейнике. К принудительным работам присуждали и женщин: они молотили и мололи зерно для государственных амбаров.

«Китайские лытки» при дознании тоже в основном были сведены к палочным ударам, хотя в особых случаях фантазия могла разыграться и у дознавателя, и у палачей. Но важно отметить: весь ход следствия и судебного процесса строго протоколировался.

Вершили правосудие местные начальники начиная с уездного уровня или назначенные ими чиновники. Обладание высоким рангом могло стать поводом для смягчения наказания.

После Лю Бана семь лет (195–188 гг. до н.э.) правил один из его сыновей — Хуэй-ди, вступивший на престол в пятнадцатилетнем возрасте. При нем была продолжена линия на смягчение порядков, полностью сняты были запреты на книги (отметим, что после смерти Цинь Шихуанди к этому моменту прошло около 20 лет — значит, его гонения на мысль долгое время не казались однозначно мракобесными). Из других деяний этого императора следует отметить установку по всей Поднебесной алтарей в память о его отце, а также мощные стены, которыми была обнесена столица.

Умер Хуэй-ди неожиданно, и придворные шептались, что такая ранняя смерть сына давно была предсказана его матери — императрице Люй, одному из демонических женских персонажей в истории Поднебесной.

Лю Бан женился на ней еще в молодости, и его невероятная судьба сделала госпожу Люй императрицей. Но супругам повелителей Поднебесной приходилось за редчайшими исключениями, мириться с тем, что ночною порой они не единственная возможная компания мужу. От других жен у Лю Бана было семь сыновей, и любимым был один из них, а не чадо «подруги дней суровых». Однако Люй не собиралась останавливаться ни перед чем, лишь бы трон достался ее Хуэй-ди. Ее стараниями мужнин любимчик был отравлен, его мать тоже умерщвлена. За ними последовали еще три императорских сына, оказавшиеся на ее пути. Но, как мы уже знаем, Хуэй-ди ненадолго сменил отца на троне.

Следующий император, совсем еще ребенок, тоже не задержался на этом свете. Престол занял опять малолетка, а Люй утвердилась как полновластная регентша. Она сама издавала указы — в ее руках была императорская печать, которой они утверждались. Большинство высших постов в правительстве и в армии достались ее родне, ставшей вдруг титулованной знатью. Однако организовать эффективную оборону от хунну эти господа не смогли, и те привольно разгуливали по приграничным китайским провинциям.

Люй скончалась в 180 г. до н.э. от какой-то загадочной болезни (недруги однозначно поставили диагноз: «Небо покарало»). На тот момент ее ближайшие родственники занимали два самых ответственных поста — канцлера и главнокомандующего. Чтобы не упустить власть из своих рук, клан Люй решил поголовно истребить другой клан, вернее, императорский дом Лю — тот, из которого происходил император Лю Бан. Схватка была жестокой, многие родственники основателя династии действительно погибли — но стертым с лица земли оказался все же клан усопшей императрицы.

Китайская историческая традиция рисует Люй особой жестокой и похотливой. Скорее всего, так оно и было. Но те же источники свидетельствуют, что в годы ее правления народ Поднебесной не бедствовал. У Сыма Цяня читаем: «Правительница осуществляла управление, не выходя из дворцовых покоев. Поднебесная была спокойна. Наказания всякого рода применялись редко, преступников было мало. Народ усердно занимался хлебопашеством, одежды и пищи было вдоволь». Очевидно, то, что творилось на столичных заоблачных высотах, простых людей не очень затрагивало. Сложившаяся уже система управления работала достаточно надежно и давала подданным возможность спокойно заниматься своими делами. Ученые пополняли восстановленный конфуцианский канон своими комментариями, при назначении на должность все большее преимущество получали носители проповедуемых им ценностей, крестьяне совершенствовали ирригационную систему и прилежно трудились на полях — зная, что большая часть урожая останется им.

* * *

На престол взошел старший из оставшихся в живых сыновей Лю Бана — Вэнь-ди. Его долгое правление (179–157 гг. до н.э.) было конфуцианским по духу и в целом благодетельным для страны. «Эра милосердия», конечно, не наступила, но Вэнь-ди начал с того, что объявил всеобщую амнистию (всего их при нем и при его сыне Цзин-ди прошло целых восемь), а также повысил на одну ступень ранги почти всем чиновникам. Награждены были все, кто участвовал в уничтожении клана Люй. Но, видимо, решив, что крови пролито уже предостаточно, Вэнь-ди изъял из уголовного кодекса пункты, предполагающие казнь родственников преступника. Когда проходило празднество по поводу объявления наследником его сына Цзин-ди и возведения матери мальчика в ранг императрицы, был совершен акт широчайшей благотворительности: по всей Поднебесной вдовы, сироты, старики старше восьмидесяти, участники войн Лю Бана, просто неимущие были щедро одарены рисом, мясом и шелком.

Солнечное затмение 178 г. до н.э. он использовал для того, чтобы показать народу высокий пример душевного смирения: обратился ко своим подданным со словами покаяния, сетуя на свое несовершенство, и призвал смелее, с конфуцианской принципиальностью выявлять и выдвигать на ведущие роли тех, кто этого достоин (китайские астрономы, конечно же, с точностью до минуты предсказали время этого небесного явления, но можно представить себе, какое леденящее кровь впечатление произвело на непосвященных зрелище того, как черный дракон пожирает их светило. И в более поздние времена китайцы в таких случаях били в медные тазы и пускали пороховые ракеты — чтобы прогнать окаянного. Так что момент для нравственной проповеди император выбрал самый подходящий).

В том же году Вэнь-ди восстановил древнюю традицию: провел ритуальную борозду на храмовом поле; а также предоставил всем своим подданным право без страха критиковать кого угодно из начальства.

После очередного набега, когда стотысячная орда степняков прорвалась до самой Чан-ани и лишь с большим трудом была отбита, император заключил с хунну очень разумные соглашения. Во-первых, стороны заявили о братстве. Но стопроцентных гарантий это не давало, поэтому Вэнь-ди разрешил кочевникам селиться и пасти свои стада на землях к югу от Великой стены: все равно из-за их набегов заниматься там земледелием было слишком рискованно, а так — их кровным интересом стало защищать свои пастбища от назойливых конкурентов.

В 166 г. до н.э. император отменил поземельный налог на крестьян (компенсировав это тем, что увеличил поборы с ремесленников и торговцев. В Китае эту публику никогда не жаловали, но и деревенский люд пользовался поблажками только до тех пор, пока был жив добродушный государь). Когда через семь лет случился неурожай, император приказал выручать голодающих зерном из казенных амбаров, а также разрешил имеющим ранги беднякам продавать их своим более зажиточным соседям. Под конец жизни повелитель совсем отказался от дворцовой роскоши, стал носить самую простую одежду и потребовал того же от придворных. Чувствуя приближение кончины, он наказал своим родным устроить ему похороны поскромнее.