Читать книгу - "Краденый город - Юлия Яковлева"

С площадки этажом выше виднелась точно такая же пара зеленых полуголых силачей. Все четверо как бы почтительно приподнимали потолок, приглашая пройти.

Таня остановилась.

– Мы потом ни за что не сложим так же аккуратно, – промямлила она. И запнулась: ей показалось, что каменный живот у нее над головой вздохнул.

Танин взгляд отскочил от стены; бородач напротив тотчас притворился, что не он только что косился в их сторону.

– Сложим, сложим! – гнул свое Шурка. – Запомним, как было, и сложим.

– Ну возьми погляди, раз тебе надо, – сдалась Таня.

Ей почему-то хотелось поскорей отсюда выйти.

Шурка осторожно принял сверток. Высвободил треугольную складку, отогнул бумагу.

Диверсанты, тайны, сигналы – все лопнуло, разлетелось брызгами, забылось. Из газеты высунулся кусок шоколада. На уголке лежал тусклый блик.

– Это не шоколад, – сказала Таня, глядя во все глаза.

– Это не шоколад, – согласился Шурка.

Это не мог быть шоколад.

– Давай только чуть-чуть лизнем. Просто чтобы знать наверняка.

Помолчали.

Это был шоколад.

– Заверни его обратно, – диким голосом прошептала Таня. Будто Шурка держал голыми руками гадину.

Шурка не мог отвести взгляд от темно-коричневого уголка. На языке осталась душистая сладкая горечь. Сопротивляться ей не было сил. Невозможно…

Таня выхватила у него плитку, завернула в смятую газету и решительно потопала вверх по лестнице. Шурка за ней.

Постучали. В щель просунулся черненький, как на стебельке, глаз. Таня протянула в приоткрытую дверь на цепочке комковатый сверток. Его тотчас утащила рука. Дверь захлопнулась. Оба ждали.

– А нам она шоколаду не дает, – отчего-то плаксиво сказал Шурка. И опомнился: самому стало противно от своего тона.

– Ты… – повернулась к нему Таня, но не договорила: дверь снова приоткрылась.

Та же мятая газета, только сверток побольше. Под газетой Таня почувствовала твердые края. Но не успела поднять взгляд, как дверь уже захлопнулась. Будто за ней не было квартиры, а жил моллюск в раковине, и это была не дверь, а створки.

Развернули, теперь уже не сговариваясь, прямо на лестнице. В свертке было пять плиток столярного клея.

Шоколад? Менять на клей? Пусть маленький кусочек на пять плиток – но на клей?! Что тетя Вера собралась клеить? Опять чужие окна заклеивать?

– Знаешь, – голос Тани стал быстро наполняться слезами, – тут просто темновато, в парадной. Мы, наверное, не очень поняли. Выйдем и посмотрим как следует.

Рядом по стене мелко заструился песочек. Оба задрали головы, а потом посмотрели друг на друга. Значит, не померещилось.

Хрустнуло. И еще, и еще. По стене побежала длинная ломаная трещина.

Тане показалось, что каменные, дрянной зеленью замаранные мышцы надулись, напряглись. Потолок задрожал. Бах!

В каменных завитках бород искривились рты, а глаза, еще минуту назад пустые и каменные, налились жизнью и ненавистью. Атланты с натугой толкали потолок, им никак не удавалось объединить усилия – и сбросить каменный свод на непрошеных гостей.

Крак!

– Шурка! Бежим!!!

Таня рванула Шурку за ворот, и оба кубарем выкатились из парадной.