Читать книгу - "Рим. Цена величия - Юлия Голубева"

Калигула рухнул как подкошенный к ногам цезаря и принялся покрывать поцелуями край пурпурного плаща, стараясь не замечать дурного запаха от сандалий Тиберия.

– Прости меня, отец! Я ничтожество, у меня нет имущества после смерти родных, я долго жил у бабки, пока ты своей милостью не дал приют в роскошном дворце. Я ценю, отец, твою доброту. Но я не мог поступить иначе, даже зная, что навлеку на себя твой справедливый гнев.

Тиберий удивленно посмотрел на Калигулу, униженно ползающего у подножия солиума.

– Мудрый Гораций советовал ничему не дивиться на этом свете, но я, признаться, поражен. Что за червь безумия гложет твой мозг, Гай?

– Я люблю свою невесту. С таким трудом добившись твоего разрешения на ее возвращение, отец, я не мог признаться ей, что нищ. И ради нее я совершил столько глупостей. Но прошу тебя, не гневайся более.

Старый цезарь поклялся бы в этот миг, что бездушный Калигула плачет. Или это луч солнца бросил торопливый отблеск? Тиберия позабавило отчаяние Гая. Что же это за девушка, ради которой он совершил уже столько безумств?

– Она худа или пышна формами? Какие волосы, какие глаза? Спокойный ли нрав? – принялся он засыпать Калигулу вопросами.

Тот озадаченно молчал, лихорадочно соображая, что кроется за этими расспросами. И наконец решил рискнуть, уверенный в своей счастливой звезде:

– Она прибыла на Капри вместе со мной, мечтая засвидетельствовать свое почтение всемогущему цезарю.

– Марк Юний Силан тоже с вами?

– Нет, мой цезарь, смелый нрав Юнии подсказал ей это решение.

Калигула уже пожалел о сказанном. Неизвестно, как Тиберий мог отнестись к нарушению обычаев. Но тот лишь горько усмехнулся:

– Вижу, она не доверяет тебе, зная твою порочность. Пусть войдет.

Калигула стремительно выбежал из залы и вскоре появился, ведя за руку девушку, одетую в тунику и кирасу преторианца. Роскошные белокурые волосы ниспадали ниже пояса. В руках она держала шлем с черными и красными перьями.

– Приветствую тебя, цезарь, – нежным голосом произнесла она, почтительно склонившись перед Тиберием и целуя его огромную руку.

Тиберий внимательно посмотрел на нее, пораженный необычной красотой девушки. Что-то кольнуло в замерзшее сердце, и будто помутилось в глазах. Випсания стояла пред ним! Он мотнул головой, отгоняя непрошеное видение. И неожиданно для себя тепло улыбнулся.

– Да, очень красива, – не отвечая на приветствие, сказал он. – Но что за блажь, Юния Клавдилла, пришла тебе в голову так грубо нарушить традиции?

– О мой цезарь, стремление увидеть божественный ореол твоего могущества и мудрости толкнуло меня на этот дерзкий поступок. И, – добавила она, скромно опустив длинные ресницы, – я так надеялась упросить тебя почтить присутствием нашу свадьбу.

– Встань и подойди ближе, я хочу поговорить с тобой наедине.

Тиберий выразительно глянул на Калигулу, и тот вышел, холодея от ужаса. А Юния тем временем смело уселась на его место.

– Ты неожиданно напомнила мне дорогого сердцу человека, с которым меня разлучили много лет назад. Тебе, верно, известна история моей первой жены? Не говори ничего, по глазам вижу, что все знаешь. Я не приеду на твою свадьбу, не хочу возвращаться в Рим, кишащий заговорщиками и предателями. Я и люблю, и ненавижу Вечный город. Калигула говорил, что ты родилась и выросла в Александрии. Лучше б для тебя было там остаться. Александрия – чудный город, неужели ты не смогла найти себе достойного мужа там? С Калигулой ты не будешь счастлива, он отпетый негодяй и разбойник, на уме у него одни подлости. Он пресмыкается, разыгрывая любящего сына, но охотнее вонзил бы мне в горло кинжал. Ничего, я надеюсь прожить еще не один год, дождаться, когда мой внук Тиберий Гемелл наденет тогу совершеннолетнего, и тогда-то…

Старик замолчал, не закончив фразы. Но Юния, как губка впитавшая все, поняла ее окончание. Ее озарила догадка, что Тиберий в слепой ненависти к потомку Германика недоволен тем, что тому достанется в жены такая красавица. А может, видя безумную любовь Калигулы, просто хочет его унизить, заставив Юнию отказаться от брака и разорвать помолвку? И Клавдилла поняла, что нельзя ей сейчас признаваться старику в своих истинных чувствах к Гаю. Пусть считает, что стать женой Калигулы ее призывает долг.

– Мой цезарь, я ценю и уважаю твое мнение, но пути назад уже нет. Гай Цезарь сделал так много для моей семьи, напомнив тебе о нашем существовании, мы всем обязаны ему. По приезде он связал меня страшной клятвой, я не в силах нарушить ее. Моя семья окажется на улице и умрет с голоду. Деньги потрачены, у нас даже нет средств вернуться в Египет. Да и я уже успела полюбить Рим. Красота Вечного города несравнима ни с чем.

– Всегда есть путь назад. – Тиберий вздохнул. – Ладно, иди, Юния Клавдилла, и поступай как знаешь. Ты понравилась мне, напомнив на миг дорогую Випсанию, но душа у тебя другая. Я дам тебе время поразмыслить, стоит ли связывать свою судьбу с Калигулой. Может, ты еще одумаешься и решишь для себя, что ты ни в чем от него не зависишь. Вот мой подарок, вспоминай иногда старика, потерявшего в жизни самое драгоценное – любимую женщину.

Император протянул девушке роскошный смарагд, сняв его с узловатого пальца.

– Я все отмеренное мне богами время сохраню о тебе, цезарь, добрую память и завещаю своим потомкам чтить тебя как бога.

Юния еще раз поклонилась Тиберию и выскользнула из перистиля.

Они с Калигулой долго ожидали дальнейших указаний, прогуливаясь мимо клетки с огромным пятнистым змеем, установленной в цветущем виридарии. Гай Цезарь хриплым шепотом рассказывал диковинные вымыслы, что ходили в Риме о жутком любимце Тиберия. Но видно было, что дрожь страха сотрясает его, ибо настроение цезаря могло непредсказуемо измениться, и Юнии грозило наказание. Но Сегест вынес им несколько свитков с массивными печатями, и они благополучно отбыли. С высоты террасы Тиберий наблюдал, как Гай помог своей невесте взойти на колесницу и они со свитой преторианцев не спеша двинулись к маленькой гавани. Они возвращались в Рим!

Император вздохнул, и неожиданно слепая ненависть к Калигуле переполнила его душу, затопив разум. Это чувство было настолько сильно, что слезы ярости брызнули из глаз, заслонив отъезжающих. Выродок проклятого Германика и не подозревает о том, что везет с собой в Рим. Письма несли несметные богатства для новоиспеченного сенатора Марка Юния Силана. Решит ли он тогда связывать судьбу единственной дочери с нищим отпрыском ненавистного рода?

Идея, пока не окрепшая, зародилась в недрах мощного разума Тиберия, и он приказал позвать к нему секретаря.

– Хочу написать еще одно завещание, – произнес император. – Пиши, что наследником моим должен стать мой внук Тиберий Гемелл, едва наденет тогу совершеннолетнего. Как только этот документ будет готов, я лично запечатаю его, он должен быть спрятан в надежном месте. Никто не должен знать о нем до поры до времени, пусть в Риме по-прежнему считают, что Калигула станет моим преемником. Кстати, отошли Фрассилу приглашение на обед. С тех пор как Нерва покинул меня, я нуждаюсь в обществе этого обманщика все сильней.