Читать книгу - "Шпион - Артур Батразович Таболов"

суд удалился в совещательную комнату для вынесения приговора.

В 13 час. 50 мин. по возвращении из совещательной комнаты председательствующий огласил приговор.

– Что скажете, Джордж? – спросил Браун, когда Хопкинс вернул ему протокол.

– Этого следовало ожидать. Непонятно одно – почему они тянули так долго? Ждали, что он раскается и вернется, как подполковник Тасоев? Или удастся его выкрасть или убить?

– Может быть, – согласился Браун, раскуривая погасшую трубку.

– Досадно, что нет приговора, – заметил Хопкинс. – Очень интересно, что решил трибунал.

– Почему же нет? Есть и приговор. Наш человек в Берлине очень хорошо поработал. Можете прочитать.

Браун передал Хопкинсу лежавшие перед ним листки. На верхнем стояло:

Совершенно секретно

ПРИГОВОР ВОЕННОГО ТРИБУНАЛА

г. Берлин

26 января 1949 года

Ниже теснился плотный машинописный текст:

Токаева Григория Александровича (он же Токаев Гогки Ахметович) на основании ст. 58–16 УК РСФСР, в соответствии с Указом Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 года «Об отмене смертной казни», подвергнуть лишению свободы в ИТЛ сроком на двадцать пять (25) лет, с поражением прав, предусмотренных пунктами «а», «б» и «в» ст. 31 УК РСФСР, сроком на пять лет и с конфискацией всего имущества.

Токаева Григория Александровича (он же Токаев Гогки Ахметович) лишить воинского звания инженер-подполковник.

На основании ст. 31 УК РСФСР лишить Токаева Григория Александровича (он же Токаев Гогки Ахметович) медали «За победу над Германией в Великой Отечественной войне Советского Союза 1941–1945 гг.», медали «За боевые заслуги» и ордена Красной Звезды.

Токаеву Азу Заурбековну на основании ст. 58–1а УК РСФСР, в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 года «Об отмене смертной казни», подвергнуть лишению свободы в ИТЛ сроком на двадцать пять (25) лет, с поражением прав, предусмотренных пунктами «а», «б» и «в» ст. 31 УК РСФСР, сроком на пять лет и с конфискацией всего имущества.

Председательствующий по делу гвардии

подполковник юстиции Орлов

– Прочитали? – спросил Браун, нарушая тяжелое молчание.

– Да, сэр.

– Вы все поняли?

– Да, сэр. Моя работа закончена?

– Закончена, Джордж. Он отработанный материал.

– Значит, Токаева отпускаем?

– Отпускаем, – подтвердил Браун. – Но присматривать будем. На чем чаще всего проваливаются самые опытные шпионы?

– На связниках.

– За этим и последим.

– Поставить его телефон на прослушку?

– Да.

– Наружное наблюдение?

– Да.

– А если с ним никто не выйдет на связь?

Браун усмехнулся.

– Шпион, с которым никто не выходит на связь, это, Джордж, не шпион, а самый обыкновенный гражданин.

– Вы разрешите показать эти бумаги Токаеву?

– Конечно, почему нет? Ему будет интересно. Но они на английском. Он поймет?

– Я ему помогу.

– Договорились. Подготовьте новые документы Токаеву: паспорт, вид на жительство и все остальное. Подумайте, где ему работать и жить.

Браун вложил протокол заседания Военного трибунала и приговор в картонную папку и передал Хопкинсу.

– Я могу быть свободен, сэр?

– Да, Джордж. Спасибо за работу.

32

Дома Джордж Хопкинс еще раз внимательно прочитал материалы Военного трибунала. Судьба подполковника Токаева и его жены была решена всего за час двадцать минут. И это произвело на молодого майора британской контрразведки неожиданно сильное впечатление. Он знал, что в Советском Союзе не устраивают, как в Великобритании, многомесячных судебных процессов над теми, кого считают государственными преступниками. Особые совещания, называемые тройками, отправляли в лагеря и приговаривали к расстрелу сотни тысяч граждан, заподозренных в нелояльности к советской власти, а иногда просто по доносу соседей или сослуживцев. Но одно дело знать, а совсем другое – видеть, как это происходит на твоих глазах. Со времен Чехова и Достоевского Россия изменилась неузнаваемо. И это всего за несколько десятилетий, в масштабах истории ничтожный срок. Впервые майор Хопкинс осознал, какой чудовищной твердости монолит противостоит западному миру с его демократическими ценностями, которые были для него чем-то таким же естественным, как воздух, которым человек дышит. И его служба в контрразведке, раньше воспринимаемая им просто работой, которая ему по душе, приобрела новое качество – ту одержимость, без которой в науке невозможно достигнуть значимых результатов, а на государственной службе сделать серьезную карьеру.

Через две недели Хопкинс приехал в усадьбу и постучал в комнату Токаева.

– К вам можно, Григорий?

– Входите, Джордж. Почему вы стучите? – удивился Токаев. – Обычно на допросы меня вызывает охранник.

Он поднялся из-за письменного стола с англо-русскими словарями и освободил для гостя стул.

– Допросов больше не будет, – объяснил Хопкинс.

– Вот как? Почему?

– Все, что вы могли, вы уже рассказали. Или все, что хотели рассказать. Посмотрите эти документы. Они на английском языке. Перевести?

– Попробую разобраться.

Токаев вернулся за стол и углубился в чтение. Иногда раскрывал словарь и искал незнакомое слово. Хопкинс терпеливо ждал, внимательно глядя на Токаева. По мере чтения резкие черты его лица становились как будто каменными. Закончив с приговором, он вернулся к протоколу заседания.

– Быстро управились.

– Да, всего за час двадцать минут, – подтвердил Хопкинс. – Вас это удивило?

– Нет. В Советском Союзе на меня потратили бы минут десять. Приговорили бы к высшей мере социальной защиты. Так называется расстрел. Я не знал, что издан указ об отмене смертной казни.

– Вы считаете, что двадцать пять лет лагерей намного лучше? Сейчас вам тридцать девять лет. Вы освободились бы в шестьдесят четыре года.

– Я не освободился бы никогда, – резко ответил Токаев. – Нет смысла думать о том, что лучше. Вы сказали, Джордж, что допросы закончены. Как теперь вы распорядитесь моей жизнью?

– С этого дня вы сами будете распоряжаться своей жизнью. И только от вас зависит, какой она будет. Я говорил о вас с руководителями Кранфильдского колледжа авиации, они согласились принять вас на должность научного сотрудника. Они занимаются тем же, чем вы занимались в московской академии Жуковского.

– Чем?

– Аэродинамикой летательных аппаратов. В том числе и ракет. Эта проблематика вам хорошо знакома, не так ли?

– Как они могут принять на работу человека, о котором ничего не знают?

– Кое-что знают. Не все, но достаточно, чтобы оценить вашу квалификацию. Вы спросите, откуда? От меня. Я проинформировал их о том, что им следует знать.

– Спасибо, Джордж. Вы всегда так заботитесь о своих подопечных?

– Мы помогаем политическим беженцам адаптироваться в новых условиях. Теперь еще одно, – продолжал Хопкинс. – Жить вы будете недалеко от колледжа, на улице Джонни Страт Сити. Мы сняли для вас недорогую квартиру из четырех комнат. Поживете там, пока не купите свой дом. И последнее. Вы не можете жить в Лондоне под своей фамилией, мы не исключаем