Читать книгу - "Трагический эксперимент. Книга 2 - Яков Канявский"

А ещё Маркс много размышляет, как и какие санкции могут сделать Россию сговорчивой и покорной: «Отрезанная от английского рынка, Россия через несколько месяцев подверглась бы тяжелейшим потрясениям… Россия, которой так боятся, вовсе не так опасна».

Автор учения о диктатуре пролетариата, так приглянувшегося большевикам, делил страны на продвинутые в промышленном отношении – и значит, по его расчётам, перспективные для революционного взрыва, и все прочие, в которых пролетариат ни при каких обстоятельствах никогда не возьмёт власть. К первым он относил Англию, Францию, Германию, США. Ко вторым – по сути, весь остальной мир, включая Россию. Потому поддерживал экспансию Англии, в какой бы точке мира она ни проявлялась. И всех, кто вставал на пути Англии, рассматривал как силы реакционные. Россия может помешать британской торговле с внутренними районами Азии? Британской колониальной политике? Значит, надо вытеснить Россию из Чёрного моря и тем самым обеспечить свободный проход судов через Дарданеллы. Англия ни в коем случае не должна допустить, чтобы придунайские страны оставались в сфере влияния России:

«Сначала надо добиться, чтобы Россия очистила Крым, всё Закавказье и Кавказ до Терека и Кубани, чтобы была сожжена Одесса, разрушена гавань в Николаеве и очищен Дунай до Галаца». Марксовский план, как всегда, избавлен от сантиментов. Во имя главной цели он готов даже встать на сторону горцев Кавказа, укоряя западных правителей: «Бесстыдное одобрение, притворное сочувствие или идиотское равнодушие, с которым высшие классы Европы смотрели на то, как Россия завладевает горными крепостями Кавказа».

Маркс не терпел малейшего благосклонного взгляда на Россию. Когда последователи Прудона позитивно высказались о нашей стране, Маркс буквально размазал их по стенке: «Они восхищаются Россией как великой страной будущего, как самой передовой державой во всём мире… Они обвинили Совет Международного Товарищества в том, что он… объявил великодушный русский народ вне пределов цивилизованной Европы…» Но еще больше Маркс поражался тому, что западные правители не видят исходящей от России угрозы всему сущему:

«Уменьшилась ли опасность со стороны России? Нет. Только умственное ослепление господствующих классов Европы дошло до предела… Её методы, её тактика, её приёмы могут изменяться, но путеводная звезда этой политики – мировое господство, остаётся неизменной».

Маркс относил Россию к тупо-упрямым образованиям. Она представлялась ему зловещей державой, которая «заключает договоры, чтобы создавать предлоги для завоевательных войн, и ведёт войны, чтобы отравлять атмосферу договорами». Верить России нельзя. Чувствовать себя в безопасности, пока рядом Россия, нельзя. Нет иного выхода, кроме как пойти на неё войной и смести с исторической арены. Либо альтернатива – заставить служить прогрессивным государствам.

В брезгливом отношении Маркса к стране, так превозносившей его, и к народу, её населяющему, есть что-то и глубоко личное. Когда Герцена пригласили выступить в Лондоне на митинге, посвящённом международному рабочему движению, Маркс резко выступил против участия русских эмигрантов: «Маркс сказал, что меня лично не знает, – вспоминал Герцен, – но находит достаточным, что я русский и что, наконец, если оргкомитет не исключит меня, то он, Маркс, будет вынужден выйти сам…»

Непримиримого критика царского режима, напечатавшего в «Колоколе» перевод «Манифеста Коммунистической партии», Маркс называл «презренным московитом», человеком с «гадкой русско-калмыцкой кровью». А публикация в «Колоколе» вызвала лишь саркастическую реакцию Энгельса: он назвал поступок Герцена «литературным курьёзом».

Усиленная работа в Интернационале и ещё более усиленные теоретические занятия окончательно подорвали здоровье Маркса. Он продолжал свою переработку политической экономии и окончание «Капитала», собирая массу новых материалов и изучая ряд языков (например, русский), но окончить «Капитал» не дала ему болезнь.

2 декабря 1881 года умерла его жена. А 14 марта 1883 года Маркс тихо заснул навеки в своём кресле. Он похоронен рядом со своей женой на кладбище Хайгейт в Лондоне. Из детей Маркса несколько умерло в детском возрасте в Лондоне, когда семья сильно бедствовала.

Образцовым семьянином Карл всё же никогда не был. Приметная деталь: в 1850 году, во время болезни Женни, Маркс нашёл себе очередную любовницу – Ленни Демут, которая весной 1851 года родила мальчика. Фридрих Энгельс благородно признал ребёнка своим, нашёл ему приёмных родителей, всю жизнь выплачивал алименты. Женни сделала вид, что ничего не знает. В момент появления ребёнка от любовницы законная жена Карла тоже была на сносях. Их дочь Женни-Франциска не прожила и года: у Маркса не было денег ни на доктора, ни затем на похороны, маленькое тельце долго лежало в квартире, прежде чем семья смогла оплатить место на кладбище.

«Когда Франциска родилась, у неё не было колыбельки. Ей долго отказывали даже в последней маленькой обители. Каково же было нам, когда мы несли нашу девочку к её последнему пристанищу», – запишет Женни в своём дневнике (биографы Маркса между тем подсчитали, что даже тех доходов, о получении которых он сам упоминает в переписке, было бы достаточно для безбедной жизни семьи, однако Женни он выделял на расходы ничтожно мало. Наиболее распространённая версия – автор «Капитала» регулярно играл на бирже и играл крайне неудачно).

В письмах к подруге Эрнестине Либкнехт Женни признавалась, что ей тяжела интимная близость с ним, она измучена постоянными родами, недоеданием и болезнями, мечтает о передышке между беременностями, однако пылкий Карл не желает принимать это во внимание.

Из семерых детей супругов Маркс до взрослого возраста дожили лишь три дочери, две из которых (Элеонора и Лаура) покончили с собой. Самоубийство двух из трёх дочерей Карла Маркса многие специалисты связывают с фигурой их отца – доминирующего родителя. Женни, имея возможность бросить супруга, который ей изменял и не обеспечивал минимального достатка, не сделала этого (хотя семья матери в Германии была готова её принять), предпочитая «нести крест». Всё это с самого детства наблюдали дочери. И хотя отец давал им богатую интеллектуальную пищу, его внутренний холод, который отмечали многие, замораживал всё вокруг. «Чудовище, одержимое тысячей демонов», – так отзывался Фридрих Энгельс о своём друге и соратнике…

Последние тома «Капитала» были опубликованы уже после его смерти. Вообще же более трёх четвертей работ Маркса не были опубликованы при его жизни.

Таким образом, этот теоретик-экономист, замахнувшийся на такой грандиозный эксперимент, в жизни не мог заработать средства на содержание своей семьи и находился на иждивении своего друга Энгельса!

Фридрих Энгельс родился 28 ноября 1820 года в семье крупного текстильного фабриканта и был старшим из девяти детей, то есть должен был унаследовать фирму.