Читать книгу - "В дни мировой войны. Мемуары министра иностранных дел Австро-Венгрии - Оттокар Чернин"

Мое назначение министром иностранных дел многими было истолковано в смысле исполнения императором Карлом политического завещания его дяди Франца-Фердинанда. Хотя эрцгерцог Франц-Фердинанд действительно имел намерение назначить меня своим министром иностранных дел, мое назначение при императоре Карле не имело ничего общего с этим планом. Инициатива императора Карла исходила прежде всего от его сильного желания расстаться с графом Бурианом и от недостатка в выборе кандидатов, которые казались бы императору приемлемыми. «Красная книга», опубликованная графом Бурианом после начала войны с Румынией, вероятно, обратила на меня внимание императора.

Еще будучи эрцгерцогом, император Карл был в течение многих лет моим ближайшим соседом в Чехии – он жил в Брандейсе-на-Эльбе, но нам никогда не приходилось сблизиться. За все эти годы он был у меня всего раз или два, и эти визиты не имели никакого политического значения. Лишь в первый год войны, когда по возвращении из Румынии я находился в главной военной квартире в Течене, эрцгерцог Карл пригласил меня вернуться вместе с ним. Дорога продолжалась несколько часов, большинство которых было посвящено беседам о политике, но разговор шел не столько об общей политике, сколько о Румынии и балканских вопросах. Во всяком случае, я вовсе не принадлежал к тем, кто пользовался доверием эрцгерцога, и мое назначение министром было для меня полной неожиданностью.

Моя первая аудиенция началась с длинного разговора о Румынии и с вопроса о том, можно ли было избежать войны с Бухарестом.

Император находился тогда под впечатлением нашего первого предложения мира, так резко отклоненного Антантой. Ответ ее также сильно подействовал на настроение германской главной квартиры в Плессе, куда я прибыл несколько дней спустя. Гинденбург и Людендорф, которые, по-видимому, с самого начала были против этой попытки, заявили мне, что только решительная победа даст нам возможность закончить войну, а император Вильгельм сказал, что он «протянул руку с предложением мира, а Антанта ответила ему пощечиной».

В Германии как раз к этому времени назревал проект неограниченной подводной войны. Сначала ее начал рекламировать германский флот, и в первую очередь Тирпиц. Уже за несколько недель до того, как это роковое решение было принято, посланник Гогенлоэ (Готфрид, принц Гогенлоэ-Шиллингсфюрст), всегда хорошо осведомленный благодаря своим прекрасным связям, писал, что флот идет к этому. Бетман, так же как и Циммерман, были решительно против: такие рискованные опыты шли вразрез с разумной осторожностью первого из них. Бетман был исключительно надежным, честным и толковым партнером, но вместе с тем колоссальный рост влияния военной партии оказался возможным отчасти благодаря ему, то есть свойственному его натуре стремлению к примирению. С таким человеком, как Людендорф, он не умел бороться и поэтому отступал перед ним шаг за шагом. Во время моего пребывания в Берлине я имел случай обсудить с государственным канцлером вопрос о подводной войне очень подробно, и мы с ним были согласны в нашем предубеждении против этого средства борьбы.

Правда, Бетман уже тогда подчеркивал, что в таких военных мероприятиях в первую очередь заинтересованы сами военные, так как только они способны правильно оценить, много ли эти мероприятия дают шансов на успех. Такие соображения вызывали во мне с самого начала опасение, что как бы ни были обоснованы сомнения, вызываемые в нас с точки зрения политической, военные аргументы возьмут над ними верх. В этот первый мой визит в Берлин, когда этот вопрос, понятно, считался самым главным, канцлер объяснил мне, что его положение затруднено особенно тем, что начальствующие как военными, так и морскими силами заявляют, что, если обостренная подводная война будет отложена, они больше не отвечают за Западный фронт. Тем самым они ставили его в железные тиски, потому что при таких условиях канцлер не мог гарантировать, что фронт продержится и дальше.