Читать книгу - "Краткие очерки русской истории - Дмитрий Иловайский"

Когда Годунов во второй раз отказался от престола, патриарх отправился опять в монастырь уже с крестным ходом, в сопровождении большой толпы народа. Иов, высшее духовенство и бояре вошли в келью царицы-инокини и долго со слезами и земными поклонами умоляли ее благословить на царство брата, а между тем толпа, стоявшая около монастыря, плакала, вопила и беспрестанно кланялась в землю. Впрочем, по некоторым известиям, чиновники — клевреты Годунова — большею частью насильно пригнали народ к монастырю, грозя взыскать штраф с того, кто не пойдет^[58].

Не без умысла также преувеличены были слухи об угрожавшем нашествии крымского хана. После своего избрания Борис немедленно вооружил многочисленное войско и выступил к южным границам государства, но вместо татарских полчищ его встретили послы от хана с мирными предложениями. Угостив войско великолепными пирами, новый царь воротился в Москву и тогда только совершил обряд коронования. Во время этой церемонии он умилился душою и, обратясь к патриарху, воскликнул: «Бог свидетель, что не будет в моем царстве нищего или сирого, последнюю рубашку разделю с народом».

Первые годы Борисова царствования характером своим почти не отличались от времен Феодора, потому что правитель был тот же самый. В отношениях к соседям он выказал большую осторожность и даже нерешительность: так, например, не воспользовался раздорами между Швецией и Польшей, чтобы приобрести часть Ливонии и стать твердой ногой на берегах Балтийского моря. В Сибири, где русские окончательно утвердились после смерти Кучума, московское правительство продолжало строить города, переводить туда ратных людей и земледельцев, а разные льготы, объявленные переселенцам, привлекли в Сибирь купцов, ремесленников и других свободных людей. К иностранцам Борис питал особое расположение: он учредил при своем дворце наемный немецкий отряд телохранителей, которым давал богатое содержание; вызывал в Россию художников и ремесленников; думал даже вызвать ученых людей и завести школы для обучения иностранным языкам, но духовенство не одобрило этого плана. Тогда царь отправил для образования за границу 18 молодых людей, которые, однако, не воротились после в отечество (по причине смутного времени). Годунов сделал, попытку породниться с одним из европейских дворов: он пригласил в Москву датского принца Иоанна и помолвил за него дочь свою Ксению, но принц вскоре после приезда скончался.

Несмотря на свои неусыпные правительственные заботы, Борис все более и более терял народное расположение; главной причиной того были его мелочность и подозрительность. Жертвой его подозрительности сделался Богдан Вельский, некогда воспитатель царевича Димитрия: его обвинили в злых умыслах против царя и сослали. Недостойные любимцы и слуги поспешили воспользоваться этой слабостью Бориса, и наступило время доносов; хотя явных казней не было, зато свирепствовали тайные убийства, пытки и заточения. Повсюду распространилось уныние.

В числе знатных фамилий, подвергшихся преследованию Бориса, находились братья Романовы (сыновья Никиты Романовича Юрьева-Захарьина, т. е. племянники царицы Анастасии); их обвинили в намерении отравить царя и заточили по дальним местам, причем старшего из пяти братьев, Феодора Никитича, неволею постригли в монахи под именем Филарета.

Феодор Никитич более всех братьев отличался своим умом, начитанностью, приветливым обхождением и красивой наружностью. Он был сослан на отдаленный север в Сийский Антониев монастырь (Холмогорского округа) и содержался здесь под строгим присмотром. Впоследствии заключение было смягчено, и он поставлен в архимандриты.

Лжедимитрий I возвратил фамилии Романовых ее прежнее значение. Но трое братьев умерли в заточении, остались в живых Филарет и боярин Иван Никитич. Архимандрит Филарет был посвящен в сан ростовского митрополита. Его супруга Ксения, постриженная в монахини под именем Марфы, вместе с юным сыном Михаилом проживала иногда в костромском Ипатьевском монастыре, который принадлежал Ростовской епархии^[59].

Между тем Россию в продолжение трех лет терзал страшный голод, который в соединении с моровым поветрием истребил огромное количество народа. В это печальное время Борис всеми силами старался облегчить народные страдания и затевал каменные постройки, чтобы доставить работу бедным людям (около того времени сооружена колокольня Ивана Великого в Кремле). Он также щедро раздавал милостыню, но подобная раздача способствовала только умножению нищих и бродяг. Кроме того, государство страдало от многочисленных разбойничьих шаек, которые составлялись из беглых холопей и крестьян, недовольных прикреплением к земле. Все эти бедствия были предвестием смутной эпохи. А когда распространилась молва, что царевич Димитрий жив и требует себе отцовское наследие, тогда обнаружились нелюбовь к Борису и народная преданность старой династии. Начались смуты.