Читать книгу - "Главная тайна горлана-главаря. Книга 4. Сошедший сам - Эдуард Филатьев"

Собрание состоялось 5 марта 1927 года. Председательствовал Маяковский. Приведём отрывки из сохранившейся стенограммы:

«Маяковский. – Товарищи!.. Вы читали в “Известиях” статьи Ольшевца-Полонского о “Лефе”. Сам факт появления этих статей удовлетворителен. Главное, что угрожало нам, это сознательное замалчивание “Лефа”. Не выдержали – прорвало.

Мы били, но не думали, что так больно. Крик большой – три статьи длинною в целый “Леф”. А если принять в соображение тираж “Известий”, то это больше веса годовой продукции лефов…

Полонскому ненавистна всякая художественная группировка. Отсюда слова: “порознь вы хороши, а вместе не годитесь”. Отсюда испытанные навыки борьбы: обвинения в комплоте, попытки перекупить, сманить отдельные “имена”, временно соблазнить сверхтарифной оплатой, подкупить авансами – и в результате отнивелировать всех под свой средненький вкус…

Полонский уже толкует о каком-то комплоте. Тут он, действительно, попал в комплот, как муха в компот».

Напомним, что слово «комплот» толковый словарь Ушакова объясняет как «преступный заговор, союз против кого-нибудь» (от французского «complot»), и вернёмся к стенограмме:

«Маяковский. – Нельзя же называть комплотом оркестр, готовящийся к общесоветскому выступлению. А то получается: “больше одного не скопляться и осади на плитуар «Нового мира»”…

Полонский не видит иных целей делания литературных произведений, кроме как зашибания рубля. Так, говоря о моём стихе, называя его рубленой прозой, Полонский врёт, утверждая, что рубление делается ради получения двух построчных рублей.

Вы все знаете, что единственная редакция на территории Советского Союза, в которой платят два рубля за строчку, – это “Новый мир”. В “Лефе” всем, и мне в том числе, платят 27 к<опеек> за строчку. Причём вы все отлично знаете, что весь свой гонорар мне приходится отдавать “Лефу” на неоплачиваемые Госиздатом канцелярские расходы. Это мелочь, но об этом надо орать, чтобы перекрыть инсинуаторов, видящих в “Лефе” устройство чьих-то материальных дел…

Но неприятнейшей для “Лефа” частью являются заключительные слова, где Полонский выхваливает “своих” сотрудников – Асеева, Маяковского, Пастернака, Кушнера и т. д., – стараясь отбить их для себя от “Лефа”…

Полонский обвиняет “Леф” в том, что “Леф” “узурпирует свои лозунги у коммунистической партии”. Чудовищна сама мысль о введении права собственности на лозунги и превращение отдельных отрядов советской культуры в Добчинских и Бобчинских, дерущихся из-за того, кто первый сказал “э!”

Такая пошлость могла прийти в голову только человеку, не переварившего ещё богемского старья, где вопрос – “кто первый сказал” – был основным. Вот почему надо говорить о статьях Полонского-Ольшевца.

Голос с места. – Говорите одним словом – Пошлевца!»

После вступительного слова Маяковского началось обсуждение. Выступили самые активные лефовцы. Что же именно не понравилось им в статьях, критиковавших «Леф»?

«Третьяков. – Полонский один из крупнейших оптовиков строк и имён. Он хочет иметь дело с разобщёнными поставщиками товара (писателями) и торговать желает товаром стандартным и обезличенным. В номере 2-м “Нового Лефа” в статье “Бьём тревогу!” я писал, что лефовца согласны брать “как спеца, но не как лефовца”, т. е. как человека с некоей принципиальной линией. Статья Полонского это подтвердила, расхвалив лефов в розницу и разругав оптом…

Шкловский. – Неправильно начинать критическую статью – “я развернул книжку”, или – “я заинтересовался”, “я перелистал”, “я заглянул”… Всё крайне беспомощно, так как начать читать книжку, не развернув её, невозможно…

Я не считаю вещь напечатанную в “Известиях” с подписью Вяча Полонского – заметками журналиста. Статья неумелая, непрофессиональная. Это не произведение журналиста, а – администратора».

Слова попросил и Н.Чужак (Николай Фёдорович Насимович), с которым лефовцы неоднократно спорили и даже конфликтовали. Он сказал: