Читать книгу - "Брусиловский прорыв - Максим Оськин"

Если 8-я армия наносила главный удар, а усиленная резервами 9-я армия, помимо прочего, имела задачу втягивания в войну Румынии, 7-я и 11-я армии подпирали основные удары, играя подчиненную роль. Если на долю всего Юго-Западного фронта выпала задача сковывания неприятельских резервов на Восточном фронте в ходе всей кампании, то на самом фронте такая участь была отдана как раз 7-й и 11-й армиям, не имевшим ни сил, ни средств для развития прорыва, буде таковой удался бы.

7-я русская армия ген. Д. Г. Щербачева имела в своем составе 113 000 чел. при 345 орудиях против 85 000 чел. при 700 орудиях и минометах Южной армии ген. Ф. фон Ботмера. Генерал Щербачев имел в своем распоряжении двадцать три тяжелых орудия против шестидесяти двух у противника, а потому 7-я армия должна была постараться слить свое наступление с основными ударами и разорвать противостоявшего неприятеля на разрозненные группировки.

Прорыв фронта противника был намечен в районе Язловцы ударным 2-м армейским корпусом ген. В. Е. Флуга (в 1914 году – командарм-10), которому были переданы все без исключения тяжелые батареи. В состав корпуса входили 26-я (ген. Ф. Е. Огородников) и 43-я (ген. Д. И. Гнида) пехотные дивизии. Также корпус генерала Флуга был подкреплен 3-й Туркестанской стрелковой дивизией ген. А. И. Тумского – теми самыми туркестанскими стрелками, что сумели взять две австрийские укрепленные линии в декабрьской операции на реке Стрыпа. Для развития прорыва корпусу также была придана 6-я Донская казачья дивизия ген. Г. Л. Пономарева. Общая численность ударной группы – сорок две тысячи штыков и почти четыре с половиной тысячи сабель при 180 пулеметах и 147 орудиях (в том числе двенадцать гаубиц и двадцать три тяжелых орудия).

Командующий 7-й русской армией ген. Д. Г. Щербачев

Прочие корпуса – 16-й (ген. С. С. Саввич) и 22-й (ген. А. Ф. фон дер Бринкен) армейские – производили частные удары. В 16-й корпус входили 41-я (ген. В. А. Чагин) и 47-я (ген. В. В. Болотов) пехотные дивизии; в состав 22-го корпуса – 1-я (ген. Н. А. Обручев) и 3-я (ген. П. М. Волкобой) Финляндские стрелковые дивизии. А 2-й кавалерийский корпус (9-я (ген. князь К. С. Бегильдеев) и Сводная (ген. князь Н. П. Вадбольский) кавалерийские дивизии), находившийся под командованием брата императора – великого князя Михаила Александровича, – составлял общеармейский резерв на случай контрудара противника.

При распределении войск в состав ударной группы вошли туркестанские стрелки, а также 170-й Молодечненский и 172-й Лидский пехотные полки из состава 43-й пехотной дивизии. 26-я пехотная дивизия составила сковывающую группу; 169-й Ново-Трокский и 171-й Кобринский пехотные полки 43-й дивизии – резерв. Таким образом, для непосредственного удара была назначена половина всех сил корпуса, а прочие части должны были подкреплять ударную группу. Характерно, что участок прорыва в 7-й армии был выбран с тонким психологическим расчетом: напротив направления главного удара располагалась 36-я австрийская пехотная дивизия, имевшая в своем составе более восьмидесяти процентов солдат-славян.

Как говорит теория, при выборе направления главного удара командарм должен учитывать замысел командования фронтом, характер обороны и состав группировки противника, условия местности, состояние и возможности своих войск^[89]. Поэтому командарм-7 ген. Д. Г. Щербачев, сознавая слабость своих возможностей и второстепенность направления удара своей армии, задавался только тактической задачей. То есть – разгромом противостоящей австрийской группировки в зоне ее оборонительной полосы.

Наступление частей 7-й армии началось только 24 мая, после двух дней (сорок шесть часов) непрерывной канонады. Именно во 2-й армейский корпус была передана вся тяжелая артиллерия армии: шестнадцать 6-дюймовых гаубиц, семь 42-линейных пушек, а также 48-линейный гаубичный дивизион. Плотность артиллерийского огня составила сто шестьдесят единиц на шесть верст атаки. За два дня артиллерийской подготовки было истрачено семнадцать тысяч тяжелых, тридцать восемь тысяч легких и три с половиной тысячи химических снарядов.

При этом характерно, что на участке 170-го пехотного полка вообще не был создан артиллерийский кулак. За несколько дней до начала операции две тяжелые батареи, приданные было Молодечненскому полку, были переброшены на другой участок, а применение газов или химических снарядов было невозможно по метеорологическим условиям. Поэтому молодечненцам пришлось атаковать лишь при поддержке собственной легкой трехдюймовой артиллерии – двух батарей (двенадцать орудий). Но настрой войск был столь велик, что порыв солдат и офицеров нельзя было остановить. Полк одним махом преодолел колючую проволоку перед неприятельскими окопами (семь-восемь рядов) и ворвался в австрийские траншеи, действуя только штыками.

Необходимо отметить, что штаб 7-й армии искусно провел с противником дезинформационную игру. Так, когда в расположение 2-го армейского корпуса прибыла 3-я Туркестанская стрелковая дивизия, командарм-7 распорядился привести всю исходящую документацию в тот режим, что будто бы туркестанцы прибыли не на усиление частей генерала Флуга, а, напротив, на их смену. Письменные сообщения из 2-го армейского корпуса, который готовился к предполагаемой переброске на другой фронт, дезинформировали австрийцев, которые полагали, что к 22 мая против австрийского фронта стоит только одна 3-я Туркестанская стрелковая дивизия. Таким образом, противник ожидал атаки только одной дивизии – Туркестанской, а атаковали сразу три дивизии – включая и весь 2-й армейский корпус^[90]. Неудивительно, что здесь был достигнут самый значительный успех.