Читать книгу - "Джон Рид - Теодор Гладков"

Впоследствии тексты обеих песен Рид привел в своей книге. Появление американцев привело в смятение всех военных чинов в Тарнополе.

— Как, — спросили их, — разве вы не знаете, что корреспондентам не дозволено появляться в Буковине и Галиции ни в коем случае?

— Но мы уже здесь, — пожал плечами Рид.

— Нет, нет! Немедленно уезжайте! Сейчас идет отступление, и вам никак нельзя оставаться в городе. Вы хотите на фронт? Это и подавно запрещено.

Правда, пропуска до Львова им все же дали.

По дороге во Львов Рид много беседовал со случайными попутчиками: офицерами, солдатами, жителями, сорванными с родных мест войной. Постепенно перед ним, несмотря даже на трудности с языком, вырисовывалась выразительная картина разложения российского самодержавного государства. Он слышал десятки историй о полках, дошедших до передовой, но так и не получивших оружия, о снарядах, которые не подходили к орудиям, о предательстве немецких сановников при дворе, о пособничестве им самой «хозяйки земли русской» — Александры Федоровны.

Маленький злой поручик с белым крестиком на потертом мундире рассказал американцам удивительную историю о некоем идиоте генеральского звания, известном своей редкостной бездарностью еще с русско-японской войны.

Встретив полк, совершивший почти без отдыха пятидневный марш, этот военачальник абсолютно без всякого резона распорядился поднять солдат и отправить их в траншеи. «Генерал снова отправился спать, — записывал Джек рассказ офицера-фронтовика, — командиры уговаривали, оправдывались, угрожали солдатам. Ужасно было слышать, как солдаты просили есть и спать. И вот колонна закачалась к передовым позициям… Полк занял окопы в десять часов утра и весь день пробыл под огнем. Походные кухни не могли к нему пробраться. Люди шатались, словно пьяные, и засыпали в то время, как по ним стреляли. Из восьми тысяч вернулись только две, но и из них тысяча двести человек легли в лазарет… Быть может, самым потрясающим во всей этой истории было то, что в распоряжении генерала имелось несколько свежих полков».

Другой офицер рассказал Риду о совершенно невероятном случае воровства.

— Дело было так. В 1905 году наше правительство купило у французов несколько батарей 75-миллиметровых орудий. Пушки проследовали через границу честь честью — и пропали! Растворились бесследно! Никто и никогда их так больше и не видывал.

Через некоторое время французский военный атташе в Бразилии вдруг обнаружил, что в тамошней армии появились невесть откуда орудия фирмы «Крезо». А между тем Франция никогда орудий Бразилии не продавала. Атташе сумел записать номера нескольких стволов и сообщил в Париж.

И что бы вы думали? Там установили по номерам, что пушечки те самые, что купили русские!

Джек явственно ощутил, что его способность удивляться после этого рассказа заметно снизилась.

Порой Рид впадал в отчаяние, что никогда не сможет разобраться в том, что представляет собою эта огромная загадочная страна, непохожая ни на одну другую в мире. Беда эта усугублялась необычайной трудностью красивого, звучного, но абсолютно не поддающегося изучению — по его первому впечатлению — русского языка.

Однажды Рид разговорился (по-французски!) с молодым интеллигентного вида солдатом. Его погоны были обшиты красно-бело-синим витым шнурком (цветов русского флага). Рид спросил, что означает этот шнурок.

— То, что я волонтер, вступил в армию добровольно.

— А как будет «волонтер» по-русски? — спросил Джек.

— Вольноопределяющийся, — ответил юноша.

Рид записал это слово в английской транскрипции так: «volnoopredielyayoustchemusia», после чего окончательно потерял всякую надежду овладеть когда-либо русским языком.

Прибыв во Львов, Рид и Робинсон отправились во дворец генерал-губернатора Галиции князя Бобринского.

Их принял какой-то полковник, взял паспорта, сказал «сейчас» и ушел. В результате Рид узнал, что русское слово «сейчас» может означать несколько минут, неделю и даже никогда. В данном случае оно означало четыре часа. Потеряв в конце концов терпение, Рид и Робинсон отправились разыскивать полковника в бесконечных комнатах старинного польского дворца. Увидев их, полковник страшно удивился, что они еще не ушли.