Читать книгу - "Встречи под звездой надежды - Элина Быстрицкая"

На концертах в моем детстве, в провинциальном Нежине, бойкие ведущие в финале произносили такие слова: «Всем, всем большое спасибо!» Вот и я сейчас, думая о своей работе в Малом театре, говорю: «Всем, всем большое спасибо! И друзьям, и недругам-соперницам. Все вы меня многому научили».

На мое счастье, у меня в театре оказалось немало друзей. Большие актеры и актрисы, которые не только помогали, но и раскрывали передо мной уникальный мир любимого театра.

Я дружила с Софьей Николаевной Фадеевой. Она не была «первейшей» актрисой. Но я ее помнила по роли Аги Щуки в «Калиновой роще» А. Корнейчука, спектакле, который я увидела в Киеве, когда была студенткой театрального института. И восхищалась этой ее работой. Когда уже в Малом театре Софья Николаевна проявила ко мне доброе отношение — я была рада. Я очень ценила ее дружбу. Точно так же, как гордилась дружбой с Еленой Николаевной Гоголевой, которая у меня сложилась после нашей совместной игры в «Волках и овцах», где я была Глафирой.

Очень много я общалась с ними в гастрольных поездках; тогда у меня появлялась возможность расспрашивать их о Малом театре, узнавать что-то интересное и необходимое. Хотя я никогда не задавала вопросов о том, чего мне не следовало знать, — я всегда как-то чувствовала это и была осторожна. Но однажды, зная, что Софья Николаевна в очень сложных отношениях с Верой Николаевной Пашенной, на просьбу последней быть Катериной в «Грозе» ответила, что за эту роль не возьмусь, а вот Варварой — могу. Вера Николаевна тогда очень хотела сыграть Кабаниху, торопилась в работе над ролью, нуждалась в опытной партнерше. Я не могу забыть ее глаз; после этого она со мной перестала разговаривать.

Причина моего решения была простая — я боялась Веры Николаевны. Роль отдали Руфине Нифонтовой. А Нифонтова в это время была в декрете, то есть она не могла выйти на премьеру так скоро, как хотела этого Вера Николаевна.

Но я, видимо, чего-то тогда не понимала. Из-за того, что Софья Николаевна опасалась Веры Николаевны, я ее тоже избегала. Особенно общения на сцене. Я из-за кулис смотрела Веру Николаевну в спектакле «Остров Афродиты». И, клянусь, видела синие молнии, летевшие у нее из глаз! Я не могла ошибиться — я это видела! У нее была такая энергетика, что становилось страшно.

Я наступила тогда на свою душу. Не ожидала такого предложения от Веры Николаевны и чисто инстинктивно, не задумываясь, отвергла его. Если бы у нас с ней состоялся осторожный, уважительный разговор, то, возможно, все сложилось бы иначе. А так — возле лифта, на ходу, вдруг…

Потом я очень жалела, но это было потом. И уж совсем честно — я сомневалась, что смогу успешно, с блеском сыграть Катерину. Я была истощена ролью Аксиньи, и мне казалось, что героиню такой трагической судьбы я уже дать никогда не смогу. Давно прошел по экранам «Тихий Дон», а Аксинья не отпускала меня от себя, и даже когда я не думала о ней, она все равно была в моем сердце…

Еще одним ярким знакомством для меня стала встреча с Александрой Александровной Яблочкиной, к которой мы вместе с Софьей Николаевной ходили в гости. И всякий раз попадали то когда она обедала, то когда у нее был полдник или что-то подобное. Мы не принимали участия в ее трапезе, но со скрытым любопытством наблюдали за тем, как все происходит. Это для меня тоже была большая школа. Ее стол всегда был сервирован так, словно у нее дома большой прием: фужеры, бокалы, салфетки, тарелки и тарелочки, и т. д.

При этом она могла не пить и не есть. Стол, за которым она сидела, — большой овальный, торца у него не было, она садилась за узкой частью овала, ей повязывали салфетку… Тогда Александре Александровне было уже много лет — кажется, девяносто четыре. Работать в театре она закончила в девяносто шесть. В девяносто восемь ее не стало…