Читать книгу - "Тур Хейердал. Биография. Книга 1. Человек и океан - Рагнар Квам"

Профессор Бонневи сформулировала Хейердалу нелегкое задание. Острова были мало изучены, что значительно ограничивало возможность использования трудов других ученых. Расстояния и отсутствие средств коммуникации не позволяли держать связь с руководителями из Осло. И хотя Лив последовала за мужем на Фату-Хиву и готова была помогать ему во всем, научные исследования целиком ложились на самого Тура.

В поисках ответов он должен был прибегнуть к сравнительному анализу — научному методу, связанному с приложением больших усилий и значительной тратой времени. Этот метод требовал, чтобы Тур, собирая материалы, то и дело перемещался из долины в долину по непроходимым джунглям и был готов, если ситуация потребует, к поездкам на другие острова архипелага. После этих экспедиций ему предстояла кропотливая работа по сравнению находок, и только потом, после тщательного анализа, можно было делать выводы. Только таким образом его докторская диссертация могла приобрести настоящее научное значение и превратиться для самого Хейердала в сдачу экзамена на владение основополагающими научными методами, а в более глубоком смысле — на понимание им сущности науки.

Но, увы, Тур не любил считать волоски у мух-дрозофил. Многие делали это до него, и результат уже известен, — какой тогда в этом смысл? Любой преподаватель, конечно, скажет, что это необходимая часть обучения научной методике. Но хотя Хейердалу в дальнейшем и могло потребоваться знание методик для более глубокого исследования добытого материала, ему не хватало терпения, необходимого для их кропотливого изучения. Есть ли смысл считать улиток? Пусть даже до него никто этого на Фату-Хиве не делал.

Профессор Брок высказал идею, что, кроме улиток, ему было бы полезно изучать домашних животных, привезённых европейцами. Когда целые деревни вымирали во время эпидемий, лошади, коровы, козы, кошки и собаки разбегались по лесам и превращались в диких животных. Нечасто ученым предоставлялась такая уникальная возможность — узнать, как изменились одомашненные животные, вновь попав в условия, бывшие когда-то их естественной средой обитания.

Хейердал слушал. Возможно, изучать одичавших лошадей интересно. Но что это даст для науки? И потом: он хотел следовать по пути Дарвина. Английский естествоиспытатель, прибыв на Галапагосские острова, изучал черепах и вьюрков. Он определил, что у вьюрков при сохранении общих признаков вида развивались различные формы и размеры клюва, что помогало им легче приспосабливаться к новым видам пищи, и в результате уменьшить внутривидовую конкуренцию. Нечто похожее он обнаружил и у черепах. Чтобы максимально использовать ресурсы растительной пищи на засушливых островах, среди них постепенно появились особи с длинными или короткими шеями в зависимости от того, где они добывали себе пищу — на кустах и нижних ветвях деревьев или на поверхности земли. Перед Хейердалом возник вопрос — сможет ли он найти подобные мутации у улиток на Фату-Хиве, или — как бы сформулировал это Дарвин — была ли борьба за существование среди улиток настолько жестокой, что им пришлось изменяться ради выживания?

Важную роль в жизни Тура Хейердала сыграли Ула Бьорнеби и Бьярне Крёпелиен. Не менее серьезное влияние на него оказала Кристине Бонневи, встреча с которой стала значимым событием в его жизни. Тур чувствовал себя перед ними в неоплатном долгу. Но он не знал, удастся ли этот долг вернуть: когда они с Лив снежным рождественским днем 1936 года сели на поезд, а Арнольд Якоби стоял на перроне и махал им вслед, сын пивовара сомневался, что ему доведется увидеть их снова.

«Разочарование в изучении зоологии, дискомфорт, ощущаемый им в большом городе, неопределенное будущее для нас, бывших в то время молодыми, укрепили его недоверие к новым временам, — писал Арнольд Якоби. — Затем в мире произошло несколько серьезных потрясений, в том числе гражданская война в Испании. Большинство из нас, кто слышал о Первой мировой войне, считали ее уникальным событием, которое никогда больше не повторится. Тур, напротив, настаивал на том, что мир болен и эта болезнь скоро вновь проявит себя болезненным нарывом, который Должен прорваться новой войной, гораздо более серьезной и опасной, чем войны, когда-либо случавшиеся прежде. <…> Тур не хотел участвовать ни в какой войне. Он хотел убежать».

На королевской террасе никто не спрашивал о новостях — ни о гражданской войне в Испании, ни о ситуации в Германии. Борьба между испанскими правительственными войсками и мятежниками Франко к тому моменту, когда молодые супруги покинули Норвегию, длилась уже полгода. Газеты широко освещали ход этой войны, и родители молодоженов всерьез опасались, что в Гибралтаре их судно подвергнется торпедной атаке. Тур боялся другого: вся Европа говорила об оружии, и рано или поздно должно было случиться непоправимое. Современные люди, которых он презирал и от которых хотел убежать, ничему не научились в окопной войне и битвах под Верденом и на Сомме; гибель сотен тысяч солдат ничего не изменила в мире. Напротив, эти современные люди изобретали все новые виды вооружений и изощренные способы убийства друг друга. Мир действительно изменился со времен Аристотеля, но сделались ли люди умнее? Ни в коем случае! И когда, например, утверждали, что человек, печатающий на пишущей машинке, имеет более развитый мозг, нежели крестьянин, идущий за примитивным плугом, Хейердал воспринимал это как бесстыдную фальсификацию идей Дарвина. Равно глупо было бы утверждать, что действия солдата с автоматом более этичны, чем действия воина, имевшего в своем распоряжении лишь пращу.

Сложные процессы, идущие в мире, способствовали политизации общества. Хейердал достиг совершеннолетия в период социального беспокойства и массовой безработицы, слабой власти и экономического хаоса. Последствия краха на Уолл-стрит в 1929 году, когда он учился в гимназии, сказались и на повседневной жизни в Норвегии, а в 1931 году страна пережила острейший период классовой борьбы, символом которого стало восстание в Менстаде. Буржуазные партии тщетно пытались стереть с лица земли растущее и крепнущее с каждым годом рабочее движение — несмотря на большинство в стортинге, их влияние на исполнительную власть становилось все слабее и слабее. Европа тоже переживала изменения. В тот год, когда Тур окончил гимназию, в Германии пришел к власти Адольф Гитлер.

В 1935 году Тур вместе с отцом отправился в Берлин; эта поездка была своеобразным этапом в его обучении. В столице Германии они посетили Этнографический музей, где отдельной экспозицией были представлены предметы полинезийского быта. В адресованной матери открытке Тур описал немецкую столицу как «ужасный большой город, но в отношении музеев и коллекций — рай! Сегодня был в огромной оранжерее, где растут кокосовые и банановые пальмы, тропические цветы и огромные папоротники». Во время поездки он увидел Германию, где уже укрепился нацизм, но с удивлением констатировал: «на одном из больших представлений, что я видел, здешний режим абсолютно открыто высмеивали». Но самое любопытное, связанное с этой поездкой, случилось уже после возвращения в Осло. Тур получил письмо от человека, которого он называл «главным антропологом Гитлера», — профессора Ганса Гюнтера. Антрополог интересовался, не мог бы Хейердал привезти ему несколько черепов с Маркизских островов, коль скоро он все равно туда отправляется. Гюнтер предположил, что полинезийцы могут принадлежать к арийской расе, и поэтому хотел более детально изучить строение их черепов. О черепах полинезийцев Хейердала просил также университет Осло, и Тур решил выполнить эти просьбы, если представится возможность.